Новый мир. Книга 3: Пробуждение (СИ)

Гомез был в числе сотни участников учредительного собрания Независимого союза отставников — контрактников (НСОК), которое состоялось в Сиднее еще в ноябре 93-го. Но с того самого пресловутый союз не смог собраться больше ни разу. Виной всему были иски, которыми забросали его юристы АППОС якобы из-за того, что «носок», как ласково прозвали организацию, незаконно выдает себя за профсоюз, которым на самом деле не является. В начале 94-го группа активистов из Киншасы попытались зарегистрировать так называемую Ассоциацию частных военнослужащих (АЧВ), но ей было отказано в государственной регистрации по формальным причинам. Ее учредители до сих пор силились преодолеть бюрократические препоны. Движение «Фенникс», которое основала пара выходцев из «Глобал Секьюрити», и вовсе было запрещено судом по иску каких-то небезразличных граждан. Суд усмотрел в ее деятельности «признаки скрытой политической партии» и «пропаганды идей, которые противоречат общественным устоям». Можно было отыскать и иные примеры.

— Вот каков расклад, — объяснил мне Чако, когда мы с ним наконец встретились за чашкой кофе в одну субботу после нескольких плодотворных дискуссий по видеосвязи. — Невозможно создать никакое движение ветеранов ЧВК в масштабах Содружества. Любые поползновения встречаются с нападками АППОСа. Они хотят сохранить свою монополию, держать нас под контролем. А чего хотят корпорации, тому способствует и государство. Так что вдобавок к террору со стороны их юристов мы получаем молчаливый саботаж со стороны бюрократической машины, все эти глупые отказы в регистрации, проверки, судебные запреты. «Не высовывайтесь, болваны», — красноречиво намекает система.

В голосе Гомеза звучали неприкрытые усталость и разочарование.

— Но ты ведь не опустишь руки? Ты потратил на это много сил и времени.

— Это бесполезно, Димитрис. Бороться с системой юридическими методами — все равно что сражаться с ветряной мельницей. Я — юрист, и знаю, о чем говорю. А выйти на улицу с протесом — верная дорога за решетку. Среднестатистический гражданин не поддержит наемников, которые выступают за какие-то там свои права. Он еще порадуется, когда этих подозрительных типов уберут с площадей и закроют. А что еще мы можем сделать? Третьего пути я не вижу.

— Почему же? — задумчиво протянул я.

Слушая откровения Гомеза, я чувствовал, как какая-то мысль постепенно оформляется в голове.

— Можно не высовываться, раз это так проблематично, — произнес я.

Чако криво усмехнулся, печально махнув рукой.

— Я уже и сам к этом прихожу понемногу.

— Нет, ты не понял. Можно действовать втихую. Не афишировать особо того, что делать.

— Тайные собрания? О, нет, это не сработает, поверь мне. Закон предписывает регистрировать все объединения граждан. Деятельность незарегистрированного объединения может быть запрещена через суд, а его организаторов могут серьезно оштрафовать.

— Подожди. Но ведь мы с тобой сейчас сидим здесь, общаемся о том, о сем. Какое мы нахрен объединение?

— Мы — нет.

— А если бы рядом с нами сидел еще один парень? Или парочка парней? Где вообще грань между группой приятелей, которые встретились пообщаться, и «объединением»?

— Может быть, в таких миниатюрных масштабах она и впрямь размытая, — нехотя согласился Чако. — Но поверь, когда мы с тобой соберем несколько тысяч таких вот, как ты говоришь, «приятелей» по всему Содружеству, то это будет совсем не похоже на дружескую посиделку!

— А может и не нужен такой большой размах? Здорово, конечно, изменить весь мир. Но можно ведь начать и с меньшего масштаба.

— Поверь, даже в масштабах Сиднея…

— Намного меньшего.

Тут уж настал черед Гомеза задуматься.

— Чако, я в свое время работал в полиции. Имею представление о том, как работает система. Я уверен, что власти не обратят внимание на небольшой кружок людей, которые будут собираться вместе. Ну а если даже обратят, то не станут тратить свои ресурсы на юридическую волокиту, которая нужна, чтобы прикрыть такое заведение. Конечно, если проявлять разумную осторожность и ни в коем случае не лезть в политику.

— Даже не знаю, Димитрис. Я думал о чем-то большем.

— Я и не призываю тебя поставить крест на твоих планах. Но ведь можно с чего-то начать.

Некоторое время он раздумывал.

— Знаешь, если у тебя есть видение того, как это сделать — давай попробуем, — наконец изрек он. — Я пока не готов ставить крест на «носке». Там по-прежнему идут суды, люди рассчитывают на меня. Но это не мешает мне параллельно помочь тебе с твоей идеей, если ты и вправду соберешься ее реализовать. Можешь на меня рассчитывать.

— Спасибо. Я очень ценю это, Чако.

§ 83