Новый мир. Книга 3: Пробуждение (СИ)

Я с симпатией посмотрел на Питера и в очередной раз подумал, каким все-таки он был молодцом. А ведь еще совсем недавно я всерьез за него беспокоился. Я смог отыскать его в октябре 94-го посредством Терри Майклсона, раньше известного мне как «Руд», бойца из моей роты. Майклсон, с которым я регулярно переписывался, сообщил, что один его знакомый, недавно вышедший из закрытого наркологического центра в окрестностях Киншасы, лечился там вместе с кем-то, кто по описанию «очень похож на Орфена». Мне стоило немалых усилий навести справки, ведь наркологические центры не распространяли сведений о своих пациентах никому, кроме родственников. Но в конце концов информация подтвердилась.

Я смог забрать Питера на поруки из диспансера, где он провел в общей сложности пять месяцев, в первых числах декабря. Парень выплыл из ворот центра как привидение, не испытывая никаких эмоций по поводу нашей встречи и вообще всего, что он видел вокруг. Препараты, которыми его напичкали врачи, все еще действовали, и я сомневался, сможет ли он вообще когда-ниюудь оправиться от этого «лечения». Он весил сто двадцать пять фунтов при росте шесть футов, и напоминал обтянутый кожей скелет, с выпяченными зеницами, косматыми засаленными патлами и вздутыми венами на лице. Смотреть на него без боли было невозможно.

Я сразу же перевез беднягу в Сидней, поселил временно в нашей общажке на втором этаже «Доброй Надежды» и привел на встречу клуба. С того дня мы все дружно взялись за то, чтобы вернуть несчастного к нормальной жизни. И, кажется, здорово с тех пор преуспели. Сейчас Питер смотрелся как вполне здоровый 22-летний молодой человек, хотя и все еще худощавый. На нем были чистые джинсы, свежевыстиранная рубашка, светлые волосы чистые и аккуратно зачесаны. Но самая разительная перемена была видна во взгляде — чистом и осмысленном.

— Со мной все в порядке. Так, может, глаз слегка дергает, но я давно привык, — отмахнулся я. — А ты отлично смотришься. Честное слово, на тебя просто любо-дорого взглянуть.

— Спасибо. Если бы не ваш пример, сэр, я бы сейчас валялся где-нибудь в сточной канаве, или сидел бы, как Джек, в каталажке, недоумевая, почему меня судят за то, что мне приснилось в наркотическом бреду, — ответил парень с искренней признательностью. — Честное слово, хоть я и не верю во всю эту религиозную ерунду, иногда мне так и хочется пойти вместе с Илаем в церковь и вознести молитву Всевышнему в благодарность за то, что он свел мой путь с вашим.

— Я же просил не называть меня «сэром», Питер, — устало улыбнулся я, и потрепал парня по плечу. — И не говори ерунды. Все мы поддерживаем друг друга. В этом и есть суть клуба.

— Вы создали его. Вы — это и есть клуб, сэр… в смысле, Димитрис, — возразил парень. — Но извини. Я знаю, что тебя смущает благодарность. Если честно, то я задержался, чтобы потолковать с тобой кое о чем с глазу на глаз… как… с другом.

— Я уже это понял. Конечно, я всегда рад помочь. Что стряслось, Пит? Поссорился со своей пассией?

— Нет-нет, ничего такого, — смущенно улыбнулся парень. — А как ты вообще догадался, что…?

— А что еще может заставить глаза двадцатилетнего парня так ярко сиять? — хитро улыбнулся я. — Или ты думаешь, что я никогда не был молодым и не влюблялся?

— Ты и сейчас еще не стар. А мне, между прочим — двадцать два. И глаз у меня всего один.

— Я очень рад, что у тебя кто-то появился, Питер. Правда. Уверен, что это необыкновенная девушка.

— Да, это так. Я тоже очень этому рад. Спасибо, Димитрис.

— Ты мог бы рассказать об этом и при всех. Ребята искренне порадовались бы за тебя, а многих воодушевил бы твой пример. Ты же знаешь, не у всех нас в этом плане все в порядке.

— Я обязательно расскажу как-нибудь. Если честно, я хотел поговорить с тобой… не совсем об этом.

Я вопросительно поднял брови.

— Хм. О чем же?

— Я не захотел говорить на собрании, потому мы не должны обсуждать там… ну… ничего такого. Ведь наше собрание… как бы… это… не политическое, верно? Правило № 8.

— Верно, — слегка насторожившись, согласился я.

Под ложечкой засосало в ознаменование нехорошего предчувствия.

— Но ведь когда мы остаемся вдвоем — нам ведь не запрещается говорить о чем угодно, так ведь? — продолжил допытываться Питер. — Это ведь просто наша частная беседа, ничего общего с клубом.

— Ну, вроде того, — осторожно согласился я. — Хотя есть вещи, с которыми, э-э-э, знаешь ли, всегда стоит быть осторожным, Питер. Даже наедине. В наше время, если честно, понятие «наедине» вообще стало очень относительным.

— Знаю! — недовольно буркнул парень. — Но, честно говоря, я устал бояться каждого шороха, Димитрис. При всем уважении к правилам клуба, у меня иногда вызывает недоумение, что мы прячем голову в песок от реальных проблем, которые, если разобраться, всех нас сюда и привели.

Я тяжело вздохнул. Эта тема поднималась уже не впервые.