Новый мир. Книга 3: Пробуждение (СИ)

— У нас был похожий разговор в 89-ом. Невозможно построить идеальное общество, говорил ты. Это так, Димитрис! Любое общество несовершенно. Но это не значит, что любое общество — в равной степени несовершенно.

Возбужденная своей речью, наследная принцесса принялась расхаживать по помещению.

— Давай посмотрим на одни лишь факты. Пропаганда тщательно работает над тем, чтобы размыть эти факты у людей в сознании, заставить их в них усомниться. Так что давай начнем с тех, которые лежат на самой поверхности. Этим государством больше тридцати лет единолично правит тиран. Это факт? Факт. Он построил авторитарное общество, где нет реальной свободы слова и совести, нет независимого правосудия, нет механизмов контроля над властью и ее легальной смены. Это факт? Я считаю, что это факт. Он отдал общество в пользование акулам-капиталистам, которые пользовались им как огромной денежной фермой, ни в грош ни ставя права и интересы людей. Человек, сам ставший жертвой экспериментов, противных природе, вряд ли станет спорить с тем, что это факт. Эти самые люди, убеждавшие нас, что человечество навсегда покончило с войнами, развязали новую мировую войну. Хорошо, хорошо, давай не будем спорить о том, были ли на то весомые причины — как бы я не была убеждена в том, что их не было, у меня не хватит фактов, чтобы опровергнуть всю их ложь. Но тебе ли не знать, как велась эта война, и каким количеством лжи она была окутана? Сотни тысяч солдат воевали под видом наемников из частных военных компаний. Для чего это было нужно? Ты прекрасно это понимаешь… Я могу продолжать очень долго. Но я задам тебе лишь один вопрос. Ты правда всей душой веришь, что человечество не способно построить общество, которое будет хотя бы капельку лучше этого? Ты правда веришь, что не стоит даже пытаться?

Тирада Лейлы казалась еще более внушительной и гневной из-за гулкого эха, которое создавал пустой вентиляционный колодец. Глядя в ее горящие глаза, я задумчиво молчал.

— Я верю, что это возможно, Димитрис Войцеховский, — глядя мне в глаза, решительно констатировала она. — Я верю, что пытаться стоит. И у меня не опускаются руки, когда я думаю о могуществе противника. Потому что я привыкла сражаться тогда, когда я права, а не тогда, когда я сильнее. Пусть даже шанс на победу и крошечный, но я буду пытаться. Я буду пользоваться каждой их слабиной. Буду обращать себе на пользу их внутренние склоки и противоречия. Кто-то из них попытается использовать меня? Пусть думают, что используют. А я буду использовать их, чтобы становиться сильнее. И в конце их будет ждать большой сюрприз. В истории было много «нерушимых» империй. Но все они падали, рано или поздно. До тех пор, пока есть люди, которые искренне верят, готовы сражаться и жертвовать с собой — борьба еще не проиграна. Что, звучит не очень благоразумно? Может, и так. Следовать своим принципам не всегда безопасно и удобно. Гораздо проще жить, не имея их, извиваясь как змея. Только вот зачем? Прелестно, если ты смог найти для себя ответ. Для меня такого ответа не существует.

К концу этой запальчивой речи голос Лейлы сделался хриплым, и она умолкла. Наши с ней взгляды надолго встретились, словно скрещенные рапиры. В моей голове крутились несколько реплик, которыми я готов был ответить. Но я так и не произнес ни одной из них.

— Я сказала тебе все, что считала нужным, — произнесла она напоследок. — При желании ты можешь еще долго обманывать себя. Но запомни мои слова. Рано или поздно ты наконец поймешь, что своим терпением и своей покорностью ты лишь множил зло, которым был окружен. Ты поймешь, что так и не нашел спокойствия, которого искал. Но к тому времени может быть уже слишком поздно.

Еще несколько мгновение ее глаза-угольки скользили по моему лицу. А затем она, не прощаясь, неслышно растворилась во тьме, из которой появилась.

§ 101

Некоторое время царило многозначительное молчание.

— Я, возможно, поступила не совсем вежливо, когда пригласила Лейлу на эту встречу, не согласовав это с тобой, — после паузы ровным и спокойным голосом заговорила Клаудия. — Прости меня за это. Но я все же хотела, чтобы ты услышал то, что она хотела тебе сказать. Лейла — импульсивный и взрывной человек. Не дипломат и не переговорщик. Но в ее душе горит яркое пламя. Без таких людей, как она, невозможно ничего изменить.

— Вы с ней теперь заодно? В этой… организации? — я кивнул на букву ® на стене.

Пресловутое ® означало «Resistance». Сопротивление.

— Прости, Димитрис, но я не стану развивать с тобой эту тему, — спокойно, но твердо ответила моя бывшая преподавательница по английскому. — Пока ты не с нами, тебе не стоит этого знать. Так будет лучше и для тебя, и для нас.

— Думаю, ты права, — не стал спорить я.

По взгляду Клаудии я осознал, что она больше не возобновит своих попыток наставить меня на путь истинный. Это позволило мне немного расслабиться. Однако из-за столкновения с революционеркой с ее горящими аметистовыми глазами моя голова все-таки нехило разболелась.

— Боли все еще преследуют тебя? — спросила она сочувственно.