Новый мир. Книга 3: Пробуждение

— Мне придется быть с тобой такой же откровенной, Димитрис. Я всегда с большим уважением относилась к твоим взглядам, хоть и не разделяла их. Наши с тобой отношения были для меня слишком дороги, чтобы ломать их исходя из различий в убеждениях. Но сейчас мы пришли к точке, когда я просто не могу найти в себе достаточно фантазии, чтобы поставить себя на твоем место и понять твою логику.

Она говорила так же мягко, но ее голос сделался более решительным.

— Поправь меня, если я сейчас в чем-то ошибусь. С помощью шантажа и обмана, переступив через трупы людей, включая Бена, твоего друга, которого ты любил, власти заманили тебя к себе на службу. Там они превратили тебя в манкурта, убийцу и наркомана. Они искалечили тебя морально и физически и выбросили на улицу. Государство и общество, которые ты всю жизнь пытался защищать и оправдывать, отвернулись от тебя. Ты недавно потерял четвёртую по счёту работу, такую же жалкую и недостойную тебя, как и все предыдущие, лишь из-за предубеждений, которые испытывают к тебе обыватели благодаря грязи, незаслуженно вылитой на тебя властями. Ты не получаешь нормального лечения от наркотической зависимости, которая развилась у тебя из-за проводимых над тобой экспериментов. А когда ты взял этот вопрос в свои руки и собрал вокруг себя группу людей с одной лишь целью помочь им излечиться — на вас навешали неблаговидных ярлыков и взяли на прицел. Только и ждали момента, чтобы поставить на твоей затее — и дождались, вдобавок сделав тебя банкротом. Твой юный товарищ, который решил воспротивиться этой несправедливости, был уничтожен на твоих глазах — нагло, цинично и безнаказанно. И после этого ты всерьез говоришь, что «пытаешься быть законопослушным гражданином и не хочешь никаких проблем с властями»? Я действительно не понимаю тебя, Димитрис.

— Что здесь непонятного? — пожала плечами Аль Кадри, продолжая меня разглядывать. — Это страх. Страх, отчаяние и неверие. Все то, что они стараются поселить в душе тех людей, которых им не удалось обмануть своим враньем. Если ты не веришь им, то надо, чтобы ты хотя бы боялся им сопротивляться. Вот и все.

— Я знаю Димитриса дольше тебя, Лейла, — спокойно возразила Клаудия, также глядя на меня. — А еще я знала его отца. Ты ошибаешься, если полагаешь, что он настолько подвержен страху.

Сам не заметил, как этот обмен репликами обо мне, в котором я сам не участвовал, начал накалять во мне градус раздражения.

— Знаете что? За последние сутки уже туёва куча людей говорят со мной об одной и той же херне: о несправедливости, перед которой я склонился; о страхе, который испытываю; о сопротивлении, которое мог бы оказывать! Но лишь от одного-единственного человека, с которым я вообще практически не знаком, я услышал адекватные и здравые слова. Все остальные намекают: давай, мол, Димитрис, давай! А что я, бляха, должен «давать», а?! Я даже не прошу вас рассказать о вашем глобальном плане по спасению мира, обо всех этих гребаных буковках «эр» в кружочках, и тому подобном. Сопротивление! Всемирная революция! Охрененно! Только вот я не верю в сказки. Не верю в простые решения.

Я обвёл их решительным взглядом.

— Вы хотите начать войну? Еще одну войну?! А вы уверены, что причина для нее достаточно хороша? Вы уверены, что если бы вам удалось разрушить это прогнившее несовершенное общество, то вы смогли бы построить на его месте что-нибудь получше? Я в этом совсем не уверен! Да и кто вам позволит менять мировой порядок?! Нельзя же быть настолько наивными! Могущественные люди дергают за ниточки, которых вы в своем революционном запале можете даже не замечать — и вы задорно суетитесь, думая, что приближаете свои цели, но на самом деле вы лишь слепые орудия в их руках. Тот случай в мае 89-го ничему тебя не научил, принцесса Лейла? Они знали о вашей «тайной организации» все! Вся ваша конспирация гроша ломаного не стоила. Они просто потешались над вами. Вы до такой степени их не пугали, что они даже не считали нужным с вами расправляться — предпочли просто использовать вас в своей изящной и изощрённой многоходовочке. Думаете, теперь что-то изменилось?! А ты, Клаудия? Уж кто-кто, но ты-то, с твоим-то прошлым, не можешь не замечать скрытой подоплеки всей этой игры, слоев и слоев лжи, которым нет ни конца, ни края…

— Димитрис, — наконец твердо перебила меня Клаудия. — Мне кажется, наш с тобой общий знакомый, некий пожилой мастер закулисных интриг, еще в юности запудрил тебе мозги больше, чем ты сам думаешь. Мне хорошо известна его тактика. Я знакома с ним даже дольше, чем ты. «Правды нет». «Все сложно». «Все лгут». «У всех свои интересы». «Мы все лишь пешки в чьей-то игре». Он стремится к тому, чтобы все мы жили в королевстве кривых зеркал. Никому не верили. Ни во что не верили. Не пытались ничего изменить. Так ему проще манипулировать нами. Но это обман!

Лейла усмехнулась, взглядом дав понять Клаудии, что берет инициативу на себя.