Новый мир. Книга 5. Возмездие

— Как и я сам когда-то, ты противишься смирению. Ты цепляешься за свою мирскую жизнь зубами. Я видел на записи твою неистовую животную ярость, когда ты, загнанный в угол, убивал и калечил, пусть и понимал, что это ничего не изменит, что это может лишь отсрочить твою гибель. Низменный инстинкт, звериный страх за свою шкуру, породил в тебе воистину нечеловеческую силу и ловкость. Словно рукой твоей правил демон разрушения. Но ради чего? Ради чего ты так дорожишь этим бренным телом?

— Тебе будет сложно понять, как мыслит нормальный человек, который не верит во всю эту христианскую муть, — огрызнулся я.

— Если ты не веришь в бессмертную душу, в высший замысел Создателя, если ты мнишь себя лишь тварью, а смерть для тебя — это конец всего, то во имя чего ты ведешь свою борьбу?

— Может быть, я во что-то и верю. Но точно не в злобное кровавое божество, которое заставляет нас всю жизнь страдать.

При слове «кровавое божество» в глазах Экзорциста гневно вспыхнуло пламя. Уже через миг он до боли крепко схватил меня за горло рукой, облаченной в черную перчатку. Его изуродованное лицо приблизилось ко мне вплотную. В нос ударил затхлый запах изо рта.

— Ты ничего не знаешь о Господе нашем, глупец. Нет греха страшнее, чем хулить имя Его.

— Ну конечно, — хрипя от нарастающего давления пальцев на горло, выдавил я. — Жечь живых людей огнеметами — сущая мелочь в сравнении с этим!

Я ожидал, что Вахид придушит меня. Но, когда воздуха в легких осталось совсем мало, и я начал задыхаться, он внезапно разжал хватку, поднялся со стула и отошел от меня в дальний угол комнаты. Хоть он и стоял ко мне спиной, я мог видеть, как он закрывает глаза и молитвенно складывает руки напротив груди. Минуту спустя он уже был спокоен.

— Во что же ты веришь? — не поворачиваясь, спросил он.

— Я верю, что мы копошимся на изгаженной нами планете, как тараканы в банке. Жрем друг друга, а в перерывах бьем в бубен и слушаем шаманов, которые придумывают нам идолов и божков. А за пределами этого крошечного болотца — безграничная Вселенная, о которой мы понятия не имеем.

— Та сам не знаешь, во что веришь. В своей безграничной самонадеянности ты отвергаешь Святое Писание, Слово Божье, и полагаешь, что твой жалкий разум может сказать тебе что-то о законах мироздания. Но ты не знаешь ничего!

— Никто из нас ни черта не знает, Вахид. Каждый сам выбирает, что звучит более правдоподобно. Ты нашел в своей вере убежище от своей нечистой совести? Поздравляю. А я не доверяю книгам, написанным во времена, когда люди верили, что Земля плоская, людьми, верящими или лгущими, будто эти строки нашептывают им голоса в голове. Можешь не тратить времени, пудря мне мозги этой пургой. Не вышло у пастора Ричардса, не выйдет и у его садиста-ученика.

Комендант по-прежнему стоял ко мне спиной. И я закончил:

— Но я верю интуиции. А она подсказывает, что существует некая природная справедливость. Равновесие жизни. И я верю, что своими делами каждый из нас, разумных песчинок во Вселенной, способен чуточку приблизить или отдалить это равновесие. Что у каждого, кого природа наделила разумом, есть выбор.

Вахид оставался непроницаемым. Покачав головой, я предложил:

— Может, давай к делу?! Сколько бы ты не втирал об отрешенности от мирских дел — твоим старым дружкам не составило труда запустить свои щупальца в твое маленькое подземное царство! Я прекрасно понимаю, что это Гриз помог тем мордоворотам раздобыть заточку и напасть на меня! Ты либо сам стоишь за этим, либо знаешь об этом! Так зачем столько сложностей?! Возьми, придуши меня прямо здесь! И получишь пряник в подарок от своего дружка Гаррисона!

Вахид продолжал молчать.

— Его совесть, кстати, оказался покрепче, чем твоя! Он ни о чем особо не парился! Он после залива Мапуту уже совершил столько, что мог бы померяться достижениями со всей здешней братвой вместе взятой! Разве что его наставник Чхон идет далеко впереди! Если нас ты называешь «грешниками» или «исчадиями Ада», то Чхон — это сам Люцифер, а Гаррисон — Вельзевул! Их ты что-то не пытаешься затащить в свои шахты! Даже готов помочь им избавиться от человека, который бросил им вызов! Так может хватить играть святого?!

— Я не святой, — поправил Экзорцист спокойным голосом, наконец поворачиваясь ко мне. — Раскаяние не дает святости. Оно может дать лишь прощение.

— Да мне насрать на твое лицемерное раскаяние! Давай, делай, что сказали твои настоящие хозяева! Или Гриза позови, чтобы не пятнать лишний раз свои раскаявшиеся ручонки!

Долгое время комендант стоял в молчании, внимательно глядя мне в глаза.

— Пришло извещение о том, что твой приговор обжалован. Особый Апелляционный Трибунал окончательно решит, совершал ли ты преступления, за которые был осужден. Или признает тебя невиновным.

При этих словах я удивленно поднял глаза. Анна Миллер сдержала свое слово.