Новый Мир ( № 1 2004)

Асар Эппель. Травяная улица. СПб., “Симпозиум”, 2001, 331 стр.;

Асар Эппель. Шампиньон моей жизни. СПб., “Симпозиум”, 2001, 495 стр.;

Асар Эппель. Дробленый сатана. СПб., “Симпозиум”, 2002, 463 стр.

А потом — суп с котом.

Разное бывает.

Но всегда — позор и горе.

Даже если счастье.

Младенец, повторяю, сучит ножками.

История вот какая…

С этого диссонансного аккорда начинается рассказ Асара Эппеля “Разрушить пирамиду”. Мне кажется, здесь автор попытался дать четкое самоопределение уклоняющемуся от ярлыков жанру, в котором он столь длительно и плодотворно работает. Это не совсем “рассказ” — при том, что Эппель давно и заслуженно признан одним из корифеев жанра и даже стал лауреатом премии Юрия Казакова по итогам 2002 года. Премии, присуждаемой, как известно, за лучший российский рассказ года. Это не “повествование” — хотя такой подзаголовок возникал в некоторых журнальных публикациях. Это именно “история”. История, как честно предупреждает автор, “чистая, горестная, святая и слободская” — но она же и “огорчительная, неправедная, всеместная”.

Эппель рассказывает нам свои истории почти четверть века. С конца 80-х годов они начинают появляться в печати — и прочно завоевывают глухую “внутрицеховую” славу.

Для автора этих строк стал беспримесной радостью выход в свет в издательстве “Симпозиум” трехтомного собрания сочинений Асара Эппеля. “Симпозиум”, как известно, специализируется на живых и недавно почивших классиках. Трехтомник Эппеля дарит российскому читателю бесспорного и — слава Богу! — вполне живого “классика”.

Данное определение, при видимой провокативности, не имеет отношения к литературной табели о рангах. Эппель — “классик” в прямом, изначальном смысле этого слова. Его “истории” восходят даже не к классической традиции русской прозы — хотя и к ней тоже, — но к античности, к Гомеру и Гесиоду. Именно в этом смысл приведенной выше жанровой дефиниции: “рассказа” в те времена еще не было — “истории” же рассказывались, непредсказуемо отступали в сторону от основной сюжетной линии, обрастали мясом “сотворенной” реальности, перевоплощались в миф.