Новый Мир ( № 1 2005)

“Известно, что историческая память у мусульман крепче, чем у европейцев; у последних она ослаблена чересчур интенсивным погружением в настоящее, заметным на протяжении последних веков и особенно последних десятилетий. А мусульмане — „помнят все”, в том числе и нанесенные им исторические „обиды”. Говорят, что обиды копятся в темени. Так вот, если допустить существование общего мусульманского „темени”, то Испания, точнее, Иберийский полуостров занимает в нем особое место. Нигде больше не было такого длительного вооруженного противостояния христиан и мусульман; и нигде мусульмане не потерпели такого полного и безоговорочного поражения”.

“Все знают, что он [Колумб] искал Индию (и до конца жизни оставался в уверенности, что открытые им земли суть Индия); гораздо менее известно, что Индия нужна была испанцам не в последнюю очередь затем, чтобы „с другой стороны” достичь (казавшегося к ней близким) Иерусалима. То есть это была „акция” в рамках антимусульманской, опять же, стратегии — как и взятие Гранады”.

См. также:Юрий Каграманов,“Святая земля и вокруг нее” — “Новый мир”, 2004, № 9.

Юлия Качалкина.Спектралисты. Почему поэтического “поколения тридцатилетних” не было и почему оно распалось. — “Октябрь”, 2004, № 9.

“Когда я думаю обо всех этих людях — об их книгах, о журналах, где они чаще всего печатаются, об их языке наконец, я постоянно вижу оранжевый цвет. Рыжий — так сочнее. „Арион” — рыжий, „Новая Юность” — рыжая (время от времени то светлее, то темнее), „Сны-синицы” Кузнецовой — рыжие, „Конь Горгоны” (в отличие от двух предыдущих сборников Амелина) — рыжий, „Щелчок” Шульпякова — еще рыжее, у Янышева — темный и светлый беж „Червя” и „Офортов Орфея”, который есть не что иное, как рыжий, выжженный восточным жарким солнцем. Даже афишки их вечеров — совместных и персональных — рыжие. На рыжей-рыжей бумаге. У Бориса Рыжего — вообще говорящая фамилия. А Тонконогов носит цвет на себе — веснушки, волосы, брови, глаза…”

Юлия Качалкина.Время щедрой полноты. — “Дружба народов”, 2004, № 10.

“Иноязычный писатель всегда входит в литературу страны через порталы определенных идей — то есть мы никогда не сможем принять и понять [Чеслава] Милоша целиком и — как самостоятельную независимую величину Слова. Но лишь в комплексе “Польша-Россия”, сильно отягченном политическими обстоятельствами”.

См. также:Наталья Горбаневская,“Человек-эпоха” — “Новая Польша”, Варшава, 2004, № 9;там же — и другие статьи разных авторов памяти Чеслава Милоша.