Ее знакомый, работавший в зоопарке, позвонил ей как-то под вечер и стал плакаться, видимо не без тайной цели, что назавтра крайний срок и если никто не возьмет животных, которых прокорм обходился слишком дорого обедневшему зоопарку, то всех их усыпят. Лидия Ивановна не думая согласилась взять кого-то себе, чего, видимо, хотел и звонивший ей, но вряд ли он, желавший пристроить хоть кого-то, ожидал, что она выберет себе барса. Трудно сказать, что она думала, соглашаясь взять именно барса. Вряд ли она повелась на слова знакомого, расписывавшего барса едва ли не как домашнюю кошечку, которая разве что только не мурлычет по утрам и не ласкается об ноги хозяина, зато уж во всем остальном отличается таким гладким и мирным характером, что не взять никак нельзя. Последнее, между прочим, оказалось, в общем-то, правдой, с той только огромной поправкой, что гладким и мирным этот характер был у барса, а они отличаются кое-чем от домашних кошек. Но тогда Лидия Ивановна бросилась с этим барсом как в прорубь — не думая, а по какому-то женскому инстинкту, видимо еще находясь под влиянием смерти мужа, когда к нему приходилось каждые часа два вызывать “скорую”, чтобы кололи что-то от сердца, и вот входил не слишком приветливый врач, делал укол и на какое-то время вроде бы снимал болезнь ее мужа, но такой же точно врач, сделавший укол, и убил его наконец, как думала с полной уверенностью Лидия Ивановна, спутав лекарство или дозу.