Новый Мир ( № 1 2012)

Я уже пять раз лежала в нейрохирургии. В два месяца, конечно, ничего не помнишь. В три года — тоже не особенно соображаешь, что с тобой делают. А вот в шесть лет становится страшно. Только что вроде узнаешь, что люди умирают.  И тут тебе говорят: „На операцию!” И ты думаешь: „А вдруг врачи отвернутся и не заметят, что из тебя вся кровь вылилась? И ты умрешь”. В девять ты понимаешь: это глупость. Но зато начинает точить зависть. Почему ни у кого у одноклассников нет шунта, только у тебя есть? Почему тебе приходится с ним мучиться, терпеть больничную жизнь, послеоперационные уколы? Чем ты виноват?

А в двенадцать-тринадцать начинает хотеться всем рассказать о своем шунте по секрету. Чтобы все испугались. Чтобы все поняли: ты герой, раз все это терпишь.

Говорят, привыкаешь только в пятнадцать, но я привыкла уже. Мне пришлось пораньше: у меня мама — как ребенок. Мне приходится ее поддерживать. Ей очень тяжело. И условия очень тяжелые, и переживать за меня нелегко. А вдруг я подхвачу инфекцию? Или шунт на этот раз не приживется?

Поэтому я никому не завидую и никому не хочу рассказывать свой секрет.  Я такой родилась и такой буду всю жизнь. Зато благодаря шунту я живу нормальной жизнью. Я занимаюсь спортом, хожу в кино, и никто не знает, что, не будь волшебного проводка, я бы не выжила. Многим тяжелее. Например, у некоторых ребят, которые лежат со мной в нейрохирургии, рак. Они могут и не выжить. А теми, кто борется и не сдается, я восхищаюсь. Потому что не знаю, справилась бы я сама или нет, не будь у меня маленького помощника, которого я выдумала себе в марте прошлого года, когда мы в очередной раз приехали в больницу с мамой менять шунт.  Я назвала его Выдуманный Жучок»(Юлия Кузнецова, «Выдуманный Жучок»).

 

Недавно один литератор, рассказывая другому о своей новой книге, обмолвился, характеризуя издательство: «Знаешь, они выпустили ее любовно, бережно».  О нарниевской серии «Наш ковчег. Детям и подросткам», то есть о «Жучке» — я готов говорить с тем же пафосом. Любовно. Чего, увы, не могу сказать о Чуковском. И дело не в том, что лицо я «заинтересованное», что работаю в мемориальном доме-музее этого литератора. Я просто беру книгу в руки.

На обложке, как всегда, стоит имя автора. Здесь напечатано крупно «К. И. Чуковский».

Но такогописателянет и никогда не было! Как нет писателей «Л. Н. Толстого» или «С. Я. Маршака». Литературное имя автора «Серебряного герба» и «Солнечной» — Корней Чуковский. Это еголитературное имя, как «Лев Толстой», «Самуил Маршак» и так далее.