Новый Мир ( № 1 2012)

Полы, застеленные линолеумом, потеряли прежний серый или зеленый цвет. Покрытые навечно въевшимся жирным налетом, на которых ботинок оставляет четкий отпечаток, они были разделены тропками на треугольники. От двери тропка в „зале” — так называл ее Жора — к другой двери, посередине комнаты развилка — более узкая тропинка протоптана к столику. Около дивана намятое пятно. Так мог бы ходить слепой, запоминающий пространство ногами, ни шагу лишнего в сторону — дорожки соединяли функционально необходимые точки А, В, С и D. Везде громоздились книги, брошюры, стопки бумаги. Старый абажур или лампа над диваном казались лишними — рука хозяина, кажется, не притрагивалась к ним с момента последних похорон. Комната с койкой — туда я лишь заглянул, кровать — мечта спартанца. Такая же, кстати, обделенная предметами спальня у Пастернака в Переделкине. Пустота, пыль и нетронутые куски пола. Комната-кабинет — наиболее обжитая. В ней простой коричневый стол с запыленным экраном компьютера, рабочая, а значит, засаленная клавиатура. Стол и пространство вокруг съедены книгами, бумагами, газетами, выписками, как и в „зале”. Не помню цветов на подоконниках, занавески если и были, то такие же смущенно скрывающиеся от взгляда пришельца, как и все вещи в этой квартире».

 

Валерий Возженников.Но чуден от Бога и мрак. — «День и Ночь», 2011, № 5.

Большая посмертная публикация стихов поэта-самородка из пермского села Постаноги, где его все знали и любили. Он умер за несколько часов до своего 70-летия. Перед кончиной Возженников завершил работу над итоговой книгой «Черемуха и церковь». Публикации предшествуют статья Евг. Евтушенко (вместе с традиционным стихотворным текстом, посвященным новооткрытому им автору) и заметка Юрия Беликова, который первым рассказал составителю антологии «Десять веков русской поэзии» о необычном поэте-гармонисте. Вот — вторая часть диптиха «Боль фронтовика», написанного человеком, родившимся в 1941-м:

 

Добивают моё поколение,

Добрались и до скорбных камней...

Что ни год,

      этот свет всё чужее мне,

А тот свет

      с каждым годом родней.

Там не пишут историю заново

И моё поколение чтут.

Там друзья мои песни Фатьянова

На небесном крылечке поют.