Новый Мир ( № 10 2012)

Задумавшийся однажды над этим Грым в перспективе удостаивается нирванической невозмутимости. Странное, однако, дело: автор в итоге остается наедине и заодно не с ним, а с другим персонажем — куда менее привлекательным, трагикомически обманутым и гибнущим вместе с миром, которому он принадлежит плотью и душой. Представляясь читателю, этот кабинетный пилот-убийца так с ухмылкой аттестует себя: «пост-антихристианский мирянин-экзистенциалист, либеративный консервал» (к слову, еще и «пост-русский»). Для него, верного обыкновениям своей среды, имя Маниту — это имя Бога (да и сам сочинитель под конец как-то забывает обо всех прочих коннотациях этого имени). И он, вопреки всем умственным наставлениям своей Каи, задает «глупые» (они же «проклятые») вопросы, приходящиеся «мирянину-экзистенциалисту» как раз впору: «…зачем <…> Маниту резиновая кукла по имени „человек”? И зачем Маниту пожелал, чтобы нам было больно, когда о нас гасят окурки?» Но и подобие ответа находится, впрямьпост-антихристианское: «Мы мерзки в глазах Маниту, и я рад, что дожил до минуты, когда не боюсь сказать это вслух». Да, «мерзок пред Господом всякий, делающий это» (Втор. 18: 12); «Они делали мерзости пред лицом Моим» (Иез. 16: 50). Библия — «набор текстов, писанных непонятно кем, непонятно где и непонятно когда», «без возможности апгрейда, с дырами в защите, червями и вирусами» — с каких пор Пелевину пришло на ум говорить ее языком?

Не сказать ли, что «Снаф» — первая «пост-антихристианская» книга Пелевина, плод «растерянной души», пошатнувшейся в своей догматике?  И все перехлесты и несообразности этого трудного сочинения — и отсюда тоже. Ну а «вслух» он не побоялся заявить много такого, что делает его послание крайне непопулярным упередовыхинтеллектуалов.

 

Книга Полотовского и Козака — пора о ней вспомнить — похоронная песнь славе Пелевина (хотя это не входило в задачу биографов, а так, ветром навеялось). Соответственно, столь пристальное прочтение его «очередной неудачи» ставит под сомнение мою репутацию вменяемого критика. Но привязанность к «феномену Пелевина» остается при мне.

Другая жизнь

Архимандрит Тихон (Шевкунов). «Несвятые святые» и другие рассказы. М., «Олма Медиа Групп», Издательство Сретенского монастыря, 2012, 640 стр.

 

— Потому что Бог есть <…> я в этом убедился. И все, что в

Церкви — все правильно.

— Ты думаешь? <…> Знаешь, там много такого… разного.

— Наверное. Но зато там есть самое главное.

Архимандрит Тихон