Новый Мир ( № 10 2013)

Здесь я должен сделать небольшое отступление. Подборка Сен-Сенькова в сборнике — одна из самых больших. Лидерство он делит разве что с Марией Галиной и Федором Сваровским. Последнее не удивительно: в выборе тестов иллюстраторам был предоставлен карт-бланш, они закономерно предпочли то, что наиболее легко поддается визуализации. То есть в первую очередь не чистую лирику, а тексты, в которых есть сюжет, в которых естьaction,есть действие. И для стихов Галиной, и для стихов Сваровского это более чем характерно. Мария Галина, помимо того, что она яркий поэт, еще и профессиональный писатель-фантаст, а в жанре фантастики без «захватывающего» сюжета не обойтись: написать хороший фантастический роман в стиле, скажем, Дмитрия Данилова сегодня было бы по силам, наверное, только гению. Федор Сваровский, хотя и не пишет фантастической прозы, постоянно использует в своих текстах сюжеты советской и американской фантастики, поэтому то, что художники заинтересовались Галиной и Сваровским, закономерно. А вот появление Сен-Сенькова в компании лидеров может показаться неожиданным… И все же в этом также есть логика. Андрей Сен-Сеньков «удобен» для иллюстрирования. И хотя в его стихах далеко не всегда просматривается четкий сюжет, образы Сен-Сенькова сами по себе достаточно выразительны. Сен-Сеньков — визионер, его иллюстратору уже, казалось бы, нечего придумывать. И в основном художники так и поступили: придумывать ничего не стали, просто каждый из них взял какой-то образ из облюбованного текста и этот образ, как умел, воплотил. Сен-Сеньков не склонен кactionи не любит рассказывать историй — выбравшие его иллюстраторы также не стали их рассказывать. Тут, впрочем, есть исключение — Анастасия Смирнова с ее уже упоминавшейся вариацией «Девочки на шаре»: в понравившемся ей цикле есть некая история, есть героиня — мать клоуна, есть действие («…пять лет назад он сделал операцию // надрезал уголки рта // боже как ему трудно кушать / это похоже на грубый половой акт / проталкивание пальцем еды сквозь непрекращающуюся улыбку / как можно глубже / как можно дольше // он хотел стать клоуном с детства // я смеялась, чтобы поддержать его / даже когда было не смешно // сынок не смешно было всегда // лучше бы я родила девочку // акробатку»). На иллюстрации мы видим и мать клоуна, и самого клоуна, причем одновременно, как возможную, неслучившуюся девочку-акробатку. В облике этой девочки все равно проступают черты сына — клоунский парик, рыжее пятно поперек лица — возможно, тот самый разрезанный клоунский рот, о котором говорится в тексте. Когда читаешь об этом, первая ассоциация, которая приходит на ум, — клоун с разрезанным, вечно смеющимся ртом… неизменный антагонист Бэтмена — Джокер. Что этот очевидный, казалось бы, образ не был использован, надо зачесть художнику в плюсы.