В “Годори” возникает острая, динамичная публицистика. Именно она и задевает, доказывает, что писатель тоже наш современник и проходит той же дорогой, падая и спотыкаясь, разбиваясь в кровь. Одновременно пытаясь сохранить хотя бы остатки достоинства, и личного, и национального. Ведь без достоинства нет никакого будущего. Как утверждает стихотворение, закрывающее роман, “навсегда мы лишь то теряем, с потерей чего примирились”. Главный герой романа ни с чем не примиряется. Смысл романа, его осознаваемая и насущная социальная сверхзадача — во что бы то ни стало отыскать утраченное достоинство грузинского интеллигента. Сегодня также и не до мифологических изысканий. В качестве фундамента требуется что-нибудь попроще и поближе. Правда, иногда эти попытки обнаружить вдруг испарившееся достоинство кажутся только истерикой прикормленного советской властью литератора. Особенно когда идут в русле обывательского стремления во что бы то ни стало найти виноватого. Тут уж достается всем: и России, и советской власти, и родной Грузии. Впрочем, истерический вопль о “нужде бытия” доносит читателю всю непридуманную фантасмагоричность ситуации грузинского интеллигента, привычно осознающего свою ответственность за судьбы страны, но полностью теряющегося в реалиях сегодняшнего существования. А последние таковы: на общем костре в закопченном подъезде многоквартирного дома, лишенного всех удобств, от света до воды, писатель готовит себе пищу — из найденных листьев капусты и очисток картофеля. Тем не менее герой романа, Элизбар, как и сам писатель, не покидает родину, измученную судорогами нового времени. До последнего он пытается что-то писать. Пока не оказывается в конце концов в окопах на границе с Абхазией (“Ничто, кроме совести, не заставляло его идти на эту войну”). Эту войну писатель понимает очень широко, как войну Запада и Востока, идущую еще “с тех пор, как Папа Римский Пий Второй задумал изгнать турок из Византии”. Естественно, что его герой должен принять участие в таком всемирно-историческом мероприятии.