Новый Мир ( № 11 2005)

Для меня лично оказались важны и взгляды Пьецуха на пресловутую реалистичность в литературе. Хрестоматийные истины — но разве не надо теперь доказывать каждому из пишущих, что писатель не переосмысливает, а создает действительность, что писателю надо не столько изучать жизнь, сколько иметь на плечах “волшебную голову”, что, наконец, правда литературы есть высшая правда, а правда жизни суть только неоформленное “количественное знание” и “выдуманный Максим Максимович куда материальнее, существеннее, доказательнее соседа Сидорова, который с утра нарежется водки и сядет за домино”?

1

Вероника Волина. Вид на крепость. Неаполь чудный. Романы. СПб., “Амфора”, 2004, 463 стр.

Если в четверке разобранных выше художественных книг, как в квартете мушкетеров, ни одна не посрамит общее содружество, то книга романов Волиной с первой страницы ощутимо “не тянет” в художественном отношении. Купить ее меня побудила заявленная в аннотации проблематика. Ну какую же мнящую себя продвинутой девицу не соблазнит “история двух женщин, у которых творческое начало оказывается…” — на этом цитату оборвем. Потому что женщина, у которой оказывается творческое начало, — это в самом деле проблема цивилизации, из серии:их испортилженский вопрос.

Книга полемически отсылает нас к Сахновскому, в финале своего сборника воспевшему бездарную, но плодоносящую женственность, которая всегда оборвет рассуждающего о политике мужчину словами: “Не кричи на меня. Дай мне грушу”. В мистическом смысле это воистину так. Но жизнь реальная искажает чистоту идеи, рождая грушелюбиц, обезображенных интеллектом. Пусть не таким, чтоб двигать прогресс, а чтоб только тянуться к его плодам, не отвечать на проклятые вопросы — а только ставить их. Эта тяга ко вроде бы неженской активной преодолевающей и постигающей позиции на деле общечеловечна. Просящие грушу живут тем же порывом к осмысленности, идеалу и счастью, что и рассуждающие о политике. Этот порыв и сумела выразить в своей книге Волина. И именно за этот порыв, за подлинность отображенной ею тоски по идеалу мы ставим ей “плюс”.