Новый Мир ( № 11 2010)

Мы пробили невидимую стену и въехали в тот город, до которого так и не доехал Толстой. Ответить, как и почему Толстой бежал, невозможно — всё равно что-то остаётся недосказанным. И мы, разумеется, не смогли — поэтому я снова и снова вспоминал ту самую фразу из дневника вдовы, что спустя полгода приходит на могилу писателя и пишет: “Чтослучилось — непонятно, и навсегда будет непостижимо. Чудесный тёплый день…”

А перед нами было уже то пространство, которое осталось навсегда недостижимым — город Чаплыгин был свеж и весел. Я, правда, сразу же вспомнил о Циолковском и не без труда отогнал призрак глухого старца прочь.

Железная дорога — вот что спасает Россию.

На откосе Раниенбурга-Чаплыгина мы сфотографировались. Перед нами лежала местность сказочной красоты с тонкими стрелами железнодорожных путей. Кажется, если бы Толстой не покинул спасительную утробу вагона и доехал бы сюда, всё могло окончиться иначе.

Русская литература навек обручена с путешествием. Она связана с дорогой так же, как связана история России с её географической протяжённостью. Одно определяет другое, и это другое, в свою очередь, начинает определять первое.

Путь вечен, движение неостановимо. Речь пойдёт, собственно, лишь об одной детали этого пути, но детали из самых важных, которую не назовешь собственно деталью. Итак, всех спасает движитель, локомотив. Короче говоря, паровоз.

Наш герой, похожий тогда на колёсный самовар, появился на свет в 1803 году. Англичанин Тревитик обессмертил своё имя, а город Лондон получил первую в мире железную дорогу.

У русских тогда были свои заботы. Оставалось ещё два года до того, как скажет Анна Павловна что-то о поместьях семьи Бонапарте, до Аустерлица оставалось два года. На полях Центральной Европы вскоре начнётся военное шевеление, окутываясь пороховым дымом, человечки в цветных мундирах поползут друг на друга, топча чужие посевы...

Время шло. Паровозы совершенствовались, и всё же один из них был снабжён задними ногами, отталкивавшимися от земли.

Знаменитая “ракета” Стефенсона, похожая больше на пузатый бочонок, появилась в тот год, когда Пушкин писал “Полтаву”. На коротком пути между Петербургом и Царским Селом движение открылось в год смерти Пушкина. Итак, паровоз появился в России в 1837-м — этапном — году.