Новый Мир ( № 11 2012)

Роберт Фрост говорит: «Поэзия — это все то, что теряется в переводе». С этой набившей оскомину максимой не поспоришь: в случае больших поэтов, а Шеймас Хини — из их числа, переводчику трудно передать аромат оригинального стихотворения, ибо любое состоявшееся стихотворение — это не только набор неких слов и очевидных смыслов, но и набор смыслов неочевидных, а также созвучий, которые на другом языке зачастую невоспроизводимы. Хороший перевод рождается в точке пересечения смысла и ритма, максимально передающего звучание исходного текста. Собственно, это и является рецептом успеха стихотворного перевода. В случае Шеймаса Хини переводчик, кроме умения сводить воедино ритмы и смыслы, должен обладать знаниями по античной, английской и ирландской литературам. К примеру, трудно переводить упомянутое выше стихотворение «На речном берегу» («TheRiverbankField»), не понимая римского подтекста, и дело не только в наличии латинских цитат, но и в сопоставлении автора с Энеем, спустившимся в царство мертвых. А в «Чугунной заслонке» («AStoveLidforW. H. Auden») по крайней мере три подтекста: «Илиада», стихотворение Одена «Щит Ахилла» и автобиографический посыл самого стихотворения, ведь детство поэта приходится на послевоенные годы, как раз на то время, когда Оден писал свой «Щит Ахилла». Хини — вдумчивый читатель и толкователь поэтов английского Возрождения и барокко, а также Китса и Вордсворта, Уильяма Батлера Йейтса и Патрика Каванаха. Переводчик Шеймаса Хини в первую очередь должен быть многознающим, мудрым, как средневековый ирландский святой Коллум Килле, проповедник христианства в Шотландии. Григорий Кружков, проработавший над стихами Хини более тридцати лет, — всесведущ и мудр, а лучшее доказательство его мастерства — переводы, собранные в «Боярышниковом фонаре».

Григорий СТАРИКОВСКИЙ

Человек девяностых, или Смерть чиновника

Лев Усыскин. Время Михаила Маневича М., «ОГИ», 2012, 320 стр.