— Ну, гони тогда! И не стесняйся их, ради бога! Запомни, это они нам обязаны. — Он, видно, все еще был под впечатлением стычки с сестрой и опять стал распыхиваться: — Они нам должны, а не мы. Я на них ишачить, на сук, не нанимался! И так даю на хлеб с маслом заработать... Ладно! — отмахнулся и от меня, и от своего негодования Володька. — Езжай... Жду с большой сумкой!
— Сейчас... — Я решил слегка остудить его пыл. — Чай только допью.
4
Двадцать седьмого апреля Володька улетел в Эмираты. Это число — двадцать седьмое апреля — я, наверно, запомню надолго. День получился — не дай боже...
Да нет, в общем, все шло не так уж плохо, только вот вечер...
Началось обычно. Расстались с Мариной на “Сенной”, чмокнув друг друга в щеку. Она была не особо веселой, хотя и не мрачней, чем все предыдущие дни. Но я старался этого не замечать, чтобы лишний раз не пугаться возможного; главное, что у меня вроде бы болезнь пошла на убыль. Поправлюсь и снова стану внимательным, любящим...
Прибыл на склад к положенным десяти часам, прикупив по пути пять бутылок “Балтики № 3”, уселся за Володькин стол, включил компьютер, нашел любимую игру, где действие происходит в фашистской лаборатории по производству кровожадных монстров... Только начал истреблять пока еще охрану и мелких ученых, позвонил Джон, уточнил, улетел ли Володька.
— Не знаю, — сказал я, — по крайней мере здесь его нет.
— И дома автоответчик... Мобильник отключен...
— Ну, наверно, летит. — Я положил трубку.
Часов в двенадцать какой-то перепуганный паренек принес десять тысяч рублей и взамен попросил расписку, что я их получил.
— Должничок? — усмехнулся я.
— Типа того...
Я написал расписку и вернулся к компьютеру. До двух, торопливо глотая пиво, бился с фашистами и их монстрами, с трудом перебирался с уровня на уровень, не раз погибал, но не сдавался...
В два, как и договаривались, прикатил Андрюха. Я запер дверь, и мы поехали на Арсенальную. Андрюха, как все последнее время, матерился:
— Ну вот, бля, нянька и нянька стал! Больше у меня забот нету, как ему условия создавать. Помнишь ту посылху ему? Ту, прошлую?
— Помню, — соврал я. — И что?