Новый мир. № 12, 2002

На основании пушкинских рукописей восстановлены нарушенные во всех прижизненных изданиях грамматические формы: «Меж ими все рождало споры» (гл. 2, XVI, 1)[66] и «И между ими одичала» (гл. 8, V, 6)[67], «Друзья-соседы, их отцы» (гл. 2, XXI, 8), но «Соседи съехались в возках» (гл. 5, XXV, 7)[68]; «Воображаясь героиной» (гл. 2, X, 1)[69]; «К противуречию склонна» (гл. 5, VII, 4)[70]; «Выходят кольцы чередою» (гл. 5, VIII, 6)[71]; «Двойные окны, камелек» (гл. 8, XXXIX, 8)[72]; «Кусты сирен переломала» (гл. 3, XXXVIII, 12)[73]; и т. д. Исправлены искажения текста, повторявшиеся из одного в другое во всех прижизненных изданиях: «Там скука, тут обман и бред»(гл. 1, ХLV, 11)[74] вместо печатавшегося при жизни Пушкина «Там скука, там обман и бред»; «Читаю мало, долго сплю»(гл. 1, LV, 10)[75] вместо «Читаю мало, много сплю»; «Она влюблялася в романы» (гл. 2, XXIX, 3)[76] вместо «Она влюбилася в романы»; «Еще предвижу затрудненья» (гл. 3, XXVI, 1)[77] вместо «Еще предвижу затрудненье»; и т. д.

Подготовка критического текста «Евгения Онегина» в принципе не сводится к проблеме, какое издание выбрать за основу, как это можно было бы подумать по статье М. И. Шапира. Работа же Б. В. Томашевского с рукописями вообще, кажется, осталась вне поля зрения его современного критика. М. И. Шапир счел излишним сообщить читателям «Нового мира», что именно Б. В. Томашевскому принадлежит заслуга впервые полностью прочитать и опубликовать в виде наглядной росписи весь свод вариантов, особенно трудно читаемых в черновых автографах. Конечно, возможны последующие отдельные корректировки частных текстологических решений Томашевского, однако всякий честный исследователь «Евгения Онегина» не может не испытывать благодарности редактору академического издания за его подвижнический труд. «Зачем кусать нам груди кормилицы нашей? потому что зубки прорезались?» — пенял в свое время Пушкин Рылееву за резкий отзыв о Жуковском. Зачем торжествовать с детским тщеславием, найдя ошибку в великом труде своего предшественника?

Отметим опять же, что некоторые неточности (или незамеченные опечатки), вкравшиеся в академическое издание, были исправлены впоследствии самим Б. В. Томашевским. Так, М. И. Шапир (стр. 158) приводит пример «лексического разночтения» из издания 1837 года, которое, «нарушив выбранные принципы, Томашевский ввел в основной текст академического „Евгения Онегина“ (т. 6, стр. 45):

В то время был еще жених
Ее супруг, но по неволе;
Она вздыхала по другом…

(гл. 2, XXX, 8 — 10)».

М. И. Шапир справедливо указывает, что во всех автографах[78], в обоих изданиях второй главы и в издании 1833 года ст. 10 читается: «Она вздыхала о другом», что чтение «по другом» в издании 1837 года, вероятнее всего, является опечаткой и ни на каком основании не может быть принято в академическом издании. Критик не указывает только на то, что эта ошибка была задолго до него замечена и исправлена в так называемом малом академическом издании 1956–1958 годов под редакцией Б. В. Томашевского[79]. «Там, где Пушкин начинает рассказ „о веселом празднике именин“ (5, XXV), — пишет М. И. Шапир в другом месте своей статьи, — в беловом автографе и в изданиях 1828, 1833 и 1837 годов говорится одно и то же: Съ утра домъ Лариной гостями / Весь полонъ <…> Несмотря на это в академическом собрании и в последующих изданиях набрано черным по белому: дом Лариных» (стр. 160). Ошибку академического издания критик заметил правильно, но умолчал, что и она была исправлена Томашевским все в том же десятитомнике 1956–1958 годов (т. 5, стр. 110).