Новый Мир ( № 2 2003)

В труде Ивана Устияна1 та самая “экономическая строфа” тоже встречается не раз и не два, но автор одним “Онегиным” не ограничивается. Еще бы — И. Устиян не какой-то простой доцент и доктор экономики, но экс-Председатель Совета Министров Молдавской ССР (с 1980 по 1985 год). Он смело пытается впрячь в одну телегу грузного экономического коня и трепетную поэтическую лань на четырехстах с лишним страницах. Каких тем тут только нет: и “Пушкин и Байрон об аграрных реформах”, и “Мысли экономического реформизма в творчестве позднего Пушкина”, и “Пушкин и Орлов о кредите и налоге” и т. д. и т. п.

Попутно даются краткие сведения об экономических теориях той эпохи и их авторах — Адам Смит, физиократы, Бентам и Милль... И об экономическом образовании самого Пушкина — в Лицее и позже...

Но самое, конечно, главное и интересное в книге — филолого-экономический (или экономико-филологический) анализ пушкинского творчества: кроме “Евгения Онегина” — “Пиковая дама”, “Дубровский”, “Барышня-крестьянка”, “История Петра”.

Вот все тот же “Онегин” — “энциклопедия русской жизни”. Тщательно рассмотрев его в свете идей Кенэ, Смита и прочих “глубоких экономов”, И. Устиян приходит к выводу: “Пушкин возлюбил политическую экономию за то, что она являлась синонимом свободы, всем своим содержанием была направлена против крепостничества, то есть против рабства... Если бы в Пушкине не взял верх всемогущий поэтический гений над экономическим талантом, то нет никаких сомнений, что он стал бы выдающимся экономистом и прилежным хозяином-дворянином”. Глядишь, и “Капитал” бы не по Марксу учили — по Пушкину, была такая возможность! Сравнивая мысли Пушкина и Маркса о кредите, Иван Устиян пишет: “Генезис кредита решается Пушкиным чисто по-смитиански, по-рикардиански, по-марксистски(!)”. Впрочем, Муза от карьеры экономиста все же сумела Пушкина отвлечь. Хотя и не совсем. Базис есть базис, никуда от него не деться: гони экономику в дверь — влетит в окно.