Новый Мир ( № 2 2011)

“Зачастую, когда говорят о русском революционном авангарде, имеют в виду художественные практики русских авангардистов 1920-х годов. В действительности это некорректно, поскольку в 1920-е годы авангард — и художественно и политически — находился уже в своей постреволюционной фазе. Во-первых, потому, что он занимался развитием тех художественных практик, которые возникли еще до Октябрьской революции. Во-вторых, потому, что эти практики реализовывались в контексте постреволюционного Советского государства (в том виде, в каком оно оформилось после Октябрьской революции и к концу Гражданской войны) и поддерживались государством. Поэтому мы не можем сказать, что русский авангард того времени был „революционен” в том же смысле, в котором мы говорим о „революционности” искусства, направленного противstatus quo, против доминирующих политических и экономических властных структур. Русский авангард советского периода был не критическим, но аффирмативным по отношению к постреволюционному Советскому государству”.

 

Екатерина Деготь.Хватит смеяться, пора требовать. — “Ведомости. Пятница”, 2010, № 45, 26 ноября.

“На протяжении девяностых в России произошла деградация юмора, исчезли изощренные политические анекдоты. Люди утратили критическую дистанцию по отношению к власти — и не смогли ее приобрести по отношению к капиталу, массовой культуре, рекламе и прочим формам оглупления и нейтрализации трудящихся. В 2000-е анекдоты вернулись, но несмешные и умственно нетребовательные. Но сейчас меня не расстраивает отсутствие хороших анекдотов — если это цена, которую надо заплатить за возможность социального действия”.

“Общество, возможно, не приемлет насилия, но с протестным содержанием этой акции [группы „Война”] оно, похоже, солидарно. Теперь на процессе можно будет публично говорить о том, что экстремальные формы социального протеста служат тому, чтобы донести до власти крайнюю степень накопившегося в обществе недовольства и подвигнуть общество требовать расширения легальной зоны протеста, которая у нас очень узка. О том, что стало уже несмешно смеяться. И что ирония, конечно, — сильное оружие, но есть и посильнее”.

 

Денис Драгунский.“Форма моего существования…”clear_textо литературе и жизни, ЖЖ и, разумеется, “Денискиных рассказах”. — “Частный корреспондент”, 2010, 8 ноября.

“Возможно, будут романы для букридеров. Романы, чтением которых можно будет управлять в смысле разветвления фабулы. Выбирать, собирать почти самому. Или запуская программу”.