Новый Мир ( № 3 2003)

Другая тема — новая драматургия, которая занимает все больше места в московской афише. Трудно заключить, что театр откликается именно на запросы зала. Или — что речь о каком-то новом взлете отечественной драматургии. Ни отрицать оба эти утверждения, ни соглашаться с ними не отважусь. Тем более, что недавно новую русскую драматургию признали на самом что ни на есть международном уровне: в ноябре прошлого года Василию Сигареву, автору “Пластилина” (уже отмеченного Антибукеровской премией и премией “Дебют”), вручили едва ли не самую престижную английскую драматургическую премию1. Классик английской драматургии Том Стоппард, награждая Сигарева, произнес такие слова: “Если бы Достоевский писал в ХХI веке, он бы обязательно написал „Пластилин””. В списке лауреатов нынешнего “Триумфа” — Людмила Петрушевская, а среди тех, кто получил молодежные гранты “Триумфа”, — драматург Елена Исаева; новое драматургическое имя открыл очередной конкурс “Дебюта”... И все-таки речь не о признании. И не о каком-то рывке. Хотя число попыток, мне кажется, само по себе подталкивает к разговору о современной драматургии и ее бытовании на театральной сцене.

Один пример: в Париже прошел фестиваль “Москва на сцене”, месяц нового российского театра: из восьми представлений пять опирались на тексты последних лет. Среди приглашенных — спектакли недавно рожденного Центра драматургии и режиссуры под руководством Алексея Казанцева и Михаила Рощина: “Пластилин” и “Ощущение бороды” (пьеса Ксении Драгунской), моноспектакли Евгения Гришковца “Как я съел собаку” и “Одновременно”, а также “Сны” Ивана Вырыпаева — продукция “Театра.doc” (о котором — ниже).

“Мастерская Петра Фоменко”, считавшаяся (и не без оснований) цитаделью классики, где классическое, хрестоматийное слово умели не только прочесть, но, главное, расслышать, и та пошла навстречу свеженаписанному слову. В минувшем декабре Евгений Каменькович поставил в “Мастерской...” пьесу Петра Гладилина “Мотылек”, где речь — такое совпадение! — и о том, что нужны новые формы. В той части, которая касается театра, в пьесе обыгрывается и пародируется первый акт “Чайки”.