Новый Мир ( № 3 2006)

Название “Сломанные цветы” отсылает к “Сломанным побегам” У.-Д. Гриффита — немому фильму 1919 года, признанному классикой мелодрамы. Помимо этой синефильской отсылки, на которую, естественно, указали все, кто писал о фильме, название имеет также лежащий на поверхности метафорический смысл: “сломанные цветы” — это прекрасные женщины, которых оставил герой. Метафора до того тривиальная, что ее стыдливо проигнорировали практически все рецензенты. Но Джармуш на ней настаивает, заботливо размещая букеты цветов чуть не в каждом кадре картины. Он не боится банальности, выпячивая ее точно так же, как настойчиво подчеркивает мотив “розового”, который проходит через весь фильм и символизирует в нем — о, ужас! — женственное начало.

Итак, “Сломанные цветы” — фильм о женщинах и Дон Жуане, ибо о том, что перед нами очередная, трудно сказать — какая по счету, версия жития севильского обольстителя, Джармуш тоже не устает напоминать. Героя зовут Дон Джонстон, и фильм он смотрит о Дон Жуане, и оперу слушает “Дон Жуан”… При этом ничего особенно донжуанского в облике и повадках знаменитого комика Билла Мюррея, сыгравшего эту роль, нет. Он — этакий Дон Жуан на пенсии. Последняя пассия по имени Ширли (Жюли Дельфи) бросает его на пятой минуте картины. И дальше герой Мюррея со свойственной этому актеру феноменальной отзывчивостьюреагируетна попадающие в поле зрения феномены женственности, но не предпринимает никаких попыток завоевывать, соблазнять, покорять сердца. Это все в прошлом. Недаром сцена из черно-белого “Дон Жуана” 1929 года, которую герой смотрит по телевизору, апатично восседая на любимом диване, — сцена мнимых похорон Дон Жуана.

Зная привязанность Джармуша к метафорам и символам загробного пути (его первый фильм назывался “Страннее, чем в раю”, а самый почитаемый любителями — “Мертвец”), можно предположить, что Дон Джонстон в фильме тоже вроде как отошел к праотцам. Перед нами, так сказать, Дон Жуан в аду. И бодрый служитель ада — чернокожий сосед Уинстон (Джеффри Райт) — посылает его печальную душу в романтическое путешествие на пепелища былой любви. Герой совершенно туда не стремится, но покорно пускается в путь: трудно бесплотной душе противиться власти подземных сил.