Новый Мир ( № 3 2009)

— Все из-за квартиры, да? — закричал он, оглохший в автомобильном чаду. — Из-за того, что у меня нет квартиры? Так?

— Нет!..

— Тогда почему?

— А хоть бы из-за квартиры — мало? — заорала она. — Я куда должна? Что ты мне предлагаешь?

— Дура! Я предлагаю тебе жизнь. Я себя тебе предлагаю. Я предлагаю тебе единственного мужчину твоей жизни, который будет любить тебя, когда ты состаришься.

— Отстань!

— Обойдешься. Ты не можешь меня послать.

— Могу.

— Не будешь спать со мной — значит, будем встречаться в кафе.

Он схватил ее за руку — она вырывалась, он был сильнее, и, смеясь и плача от невозможной глупости происходящего, они шли рядом.

— Отпусти, больно!

Он втащил ее во двор, где дома стояли со сквозными подъездами.

— Заперто.

Они не глядели друг на друга. Он рванул дверь, поддалась: замок с той стороны слетел с дряхлых петель. Маленькая клетушка, дверь на лестничную площадку, закут, где останавливаются лифты. Со стен лупится краска, ветвятся причудливые кракелюры.

Он швырнул ее в эту коробку, привалил к стене и рванул короткую синюю курточку — коротко клацнули кнопки.

— По… послушай, — проговорил он ей в ухо, тихо, заикаясь, переводя дыхание. — А давай у нас с тобой будет сын? Мне нужен сын. И я хочу твоего молока — просто попробовать на язык. Слышишь? Твоего молока...

C:\Documents and Settings\Егор\Мои документы\Valentina\Vademecum

Theend.doc

По вторникам Лотта Мощенская собирала в своем доме салон. Чтобы быть в центре всего, она устраивала у себя вертепы. В комнатушку набивалось — насардинивалось, как выражался Виталий, — несусветное количество народу. Бородатые люди, которых никто не звал и не знал, но которые всегда являются, бродили по коридору, пуская дым из волосатых ноздрей, и занимали по целым часам ванную и туалет. Лотта не удовлетворялась одними только искусствоведами — она требовала актеров и литераторов, и таковые доставлялись ей во множестве. Все они были тщеславны до полного невероятия и то и дело прожигали свитера и диваны неосторожной искрой. Произведений их нигде нельзя было прочесть, кроме как на убогих сайтах в Интернете.