Новый Мир ( № 3 2011)

Как-то дополнить скудость предисловия призваны различные материалы, помещенные в конец тома и занимающие больше половины его объема. Материалы эти достаточно разнородны и среди прочего демонстрируют различные варианты более или менее научного обэриутоведения. Так, здесь нашлось место работе А. Л. Дмитриенко «Некоторое количество документов к ранней биографии А. И. Введенского», дополняющей в некоторых аспектах ардисовское предисловие Мейлаха. Но в то же время перепечатаны классические тексты Якова Друскина «Чинари» и «Коммуникативность в стихах и прозе Александра Введенского», а также непременные отрывки из «Разговоров» Липавского, которые, конечно, не теряют актуальности, но все же давно широко доступны. Присутствуют выписки из записных книжек Хармса, касающиеся Введенского, небольшое, но идеологически важное письмо Заболоцкого 1926 года, в котором в свернутом виде содержится критика творческого метода Введенского, — все это в известной степени представляет интерес. Но следом идут причудливые мемуары двух любовниц поэта, подготовленные Анной Герасимовой в самом конце восьмидесятых и претендующие скорее на характеристику нравов эпохи вообще, чем на отражение личности Введенского, который в этих заметках обрисован весьма своеобразно: «Нельзя сказать, чтобы он был мрачен, но был как-то трусоват. Все время ему было страшно чего-то. Он боялся даже зубного врача, поэтому и за зубами не ухаживал». Птицу, что называется, видно по полету.

Кроме того, в том же блоке мы встречаем перепечатку переписки Введенского и Хармса, подготовленную В. Н. Сажиным, — материал, может быть, имеющий больше всего прав (наравне с «Разговорами» Липавского) присутствовать в собрании сочинений собственно Введенского, а не в сборнике материалов, ему посвященном. Далее идут обширные воспоминания пасынка Введенского Бориса Викторова (того самого, что поддался обаянию Глоцера) о последних годах жизни поэта. Эти воспоминания включают также и копию уголовного дела поэта с протоколами допросов и некоторое количество писем и телеграмм как самого поэта, так и его родственников и знакомых с 1937 по 1982 год, когда начали выходить из печати тома ардисовского издания.