Новый Мир ( № 4 2000)

Выбор

Новинок

Песенка

Любовь Гения

В механическом

Исполнении

Состав

Хора

33 авиамотора

Соло фрезы

Взыыыыыыы

Или уличный эпизод:

Трущобы

Еще бы

Окна

На тротуар

Топ

Топ

Каблучок

Цок

Носок какаду

На ходу

Вычертил

Знак Зодиака

Плевок

Гориллы

Гаврилы

В тень

В рыло

Вдруг

Скок

Испуг

Появилась пятка

Блюстителя

Порядка

Но жизнь идет, и некоторые объекты сатиры потихоньку вымирают, как, скажем, наше всеобщее единомыслие, приверженность тому, что Холин парадоксально изобразил винегретом, во имя которого мы живем, который больше всего любим и славим.

Вообще социальный прицел в “Избранном” остро ощутим, а изнанку жизни автор изведал с детства. Семи лет он бежал из дома, мыкался по детприемникам. Потом была война, вызвавшая в солдате два естественных чувства: отвращение и страх. Об этом цикл “Река войны” — из лучших в книге.

Если на войне

Тишина

Мы

Расправляемся

Со вшами

Как расправляются

С нами

Если обстрел

Вроде кур

В курятнике

Втягиваем головы

В ватники

После войны Холин служил официантом в “Национале”. Должность непростая, и место непростое.

Самостоятельно растил дочку.

Стал наряду с Сапгиром одним из родоначальников течения художников и поэтов, позже получившего на Западе имя “андеграунда” — подпольного искусства, антипода советскому официозу.

В поэтике шел за Хлебниковым (особенно фонетические опыты), за Маяковским (космические гиперболы), а интонационно — по наблюдению А. М. Ревича — за Тихоном Чурилиным.

Умело использовал избыточность русской речи, экспериментируя с сокращением слов, занимаясь слоговой комбинаторикой, диссонируя, тасуя ударные гласные, разнимая слова, создавая эмоционально понятные неологизмы или, наоборот, нарочито заполняя страницы бесконечными повторами, что называется, звуча “на одной ноте”. Все это уже нашло и непременно найдет массу продолжателей, как вещь формальная, внешняя, легко копируемая. Чистая работа ума. Правила простые, делается быстро, и — море удовольствия.

Между тем надо помнить, что Холин вел свои эксперименты под спудом нерушимого соцреализма, в его глубоких подвалах, без малейшей надежды на то, что такие пробы могут быть обнародованы.

Холин знал горечь человеческого прозябания.