Новый Мир ( № 4 2002)

Одна из разновидностей этой темы — тема похорон некоего лидера. В России еще в XIX веке похороны некоего вождя стали центральным общественно-политическим событием. Очень точно политическую значимость подобных ситуаций подметил Уильям Никелл в своей статье, посвященной смерти Толстого: “Определяющие частную жизнь публичные ритуалы являются той точкой опоры, на которой держится равновесие политических сил”1. Для нас очень важен взгляд иностранца, который подмечает эту “склонность русского общества придавать особый политический оборот смертям известных писателей, мыслителей и политиков”2. Похороны актера Александра Мартынова тоже “вылились в настоящую смуту, открытое проявление массовых настроений”3. Таких смертей, которым придавалось исключительное политическое значение, было огромное количество. То есть они превратились в определенный “ритуальный” церемониал. В свою очередь власть “постепенно... научилась, сколько возможно, затемнять и замалчивать значение публичных событий, заранее принимать меры к сдерживанию панегирических настроений в обществе”4. Таким образом, здесь мы тоже имеем дело с некой устоявшейся традицией страха власти не перед фактом смерти, а перед символизацией обрядов, связанных с чьей-либо смертью. Еще в случае с похоронами Толстого “правая пресса не преминула заявить, будто во всем виноваты люди, которые не являются „исконно русскими”. В „Новом времени” публиковался цикл редакционных статей, где демонстрации объявлялись провокацией евреев и кавказцев”5. Далее Никелл точно подмечает, что смерть в России каждый раз “становится общенациональным судным днем — днем, когда совершился акт самосознания общества через присвоение”6 умершего. То есть опять же “чужая” смерть переживается как всеобщая, как “судный день”. Эта смерть именно “присваивается”, становится фактом личной “биографии” каждого человека, то есть переживается лично, субъективно как собственное умирание. Смерть Ленина была кульминационной в этой традиции. Одновременно смерть Ленина отрицается: “Ленин — жил, Ленин — жив, Ленин — будет жить”. Повсеместные памятники, бюсты, статуэточки, нагрудные знаки и монеты с его профилем, барельефы и прочие амулетоподобные объекты конечно же не могут не вызвать ассоциаций с традиционными культами.