Новый Мир ( № 4 2009)

Сомнения по поводу издания сборника стихов возникли у Блока после того, как он увидел грифовский альманах со своей большой подборкой. Сергей Соловьев написал ему, что «Тетя Гриф оскандалилась». Блок ответил ему в том же тоне, изругав всех грифовских авторов, кроме одного («А. Бе­­лый — изумителен»), и не пощадив самого себя: «Александр Блок — свинья, ибо поместил половину стихотворений — скверных, старых, подслеповатых».

Что стоит за этим шутливым самооговором? Помимо недовольства «Грифом», который явно проигрывает в сравнении со «Скорпионом», есть и соображения более высокого порядка. Блок чувствует, что ушел далеко вперед от своих прежних стихов? Не окажется ли его первая книга вчерашней, устаревшей для него самого? Именно этими мыслями и чувствами делится он с Белым.

Тот на вопрос друга отвечает с ответственной рассудительностью:

«1) Или Тыещене хочешь печатать, 2) или Ты не хочешь печатать вГрифе». Для отсрочки выхода книги он видит только крупное стратегическое основание: «Сразу жезанять в поэзии место наравне с Лермонтовым, Фетом, Тютчевым, чтобы в будущем стремиться статьнад ними…» Что ж, предположение, не лишенное оснований.

Тут же Белый оценивает шансы готовящейся книги «Стихи о Прекрасной Даме» с точки зрения конкуренции с современниками: «Твой будущий сборник будет сразу почти на одном уровне с Брюсовым, если мы будем смотреть с чистоформальнойточки зрения, ипревзойдетегосущественностью и интенсивностьюнастроений».

В итоге он советует другу не пренебрегать «Грифом». Практическое значение совета невелико: в общем, все к тому и идет. Важно, однако, само душевное участие одного поэта в судьбе другого. Не завистливое, не соревновательное. Ведь «Стихи о Прекрасной Даме» выходят прямо вслед за «Золотом в лазури» и будут с ним конкурировать. Белый умеет вынести это за скобки.

 

О соперничестве пока нет и речи. А взаимодействие есть. Пятна­дцатого апреля Белый пишет: «Спасибо за письмо и за стихотворения, которые мнестрашнопонравились, сами по себе, как нечто удивительное по нежности и мягкости. В них чувствуетсяомытость лазурью». «Лазурь» — как бы общий поэтический знаменатель двух поэтов. Это и знак Софии, которая, по Белому, явится «вся в лазури». Знак высокой общности и троих «соловьевцев», и «аргонавтов». Блок сложил общие молитвы, и Белый по­­вторяет как свое последнюю строфу первой из них:

 

Не поймем — услышим звуки

    Отходящих бурь,

Молча свяжем вместе руки,

    Отлетим в лазурь.