Новый Мир ( № 4 2009)

Кстати, в книге первый стих этой строфы изменится: «В светлый миг услышим звуки». Существенная поправка. Пять молитв создаются в светлый миг для «конкретного братства», пусть и на излете его существования.

Белому дороги переклички даже в мелочах. В третьей из молитв, в «Вечерней», у Блока есть строки:

 

Я зову тебя, смертный товарищ,

Выходи! Расступайся, земля!

На золе прогремевших пожарищ

Я стою, мою жизнь утоля.

 

Белый в написанном сразу по прочтении «Молитв» стихотворении «Побег» прибегает к той же рифме:

 

И пошли. Силой крестного знаменья

Ты бодрил меня, бледный товарищ.

Над простором приветствовал пламень я

Догоравших вечерних пожарищ.

 

«Так непроизвольно вышло. Прости», — комментирует он этот факт все в том же письме от пятнадцатого апреля, а через месяц, прислав стихи, дает к зарифмованным словам примечание «Бессовестный плагиат у тебя».

За этими шуточными извинениями стоит чувство близости, товарищест­ва. При том, что исчерпанность «аргонавтизма» как литературного сообщества Белый ощутил, может быть, еще раньше, чем Блок:

«В настоящее время у нас начинает процветать„аргонавтизм”и, несмотря на его проективность, я уже с грустью убеждаюсь, что догматизму в нем еще больше, чем у„Скорпионов”и„Грифов”.

В настоящее время — шепну Тебе —„аргонавтизм”у меня невольно отождествляется с„сахариновым производством”…» (письмо от восьмого апреля).

Так пишет тот, кто всего полгода назад создал гимн «аргонавтов», их лидер. Это не измена идее, это выход в новое пространство. Более же всего сейчас Белый дорожит дружбой с Блоками: «…Ты и Любовь Дмитриевна — ласковые, мягкие, утешающие». Он противопоставляет их, как ни странно, Брюсову, который в человеческих отношениях предстает как «злая собака, лающая из белоснежных, росистых левкоев, или нетопырь, прилипающий к груди, чтобы пить кровь».