Новый Мир ( № 4 2009)

А с Четвериковым этого не случилось не только потому, что Фишер и Райт предпочли не пропагандировать своего предшественника, но и потому, что советские власти отлучили Сергея Сергеевича от науки, арестовали в 1929 году по ложному политическому обвинению и сослали на Урал. Возведение железного занавеса лишило СССР приоритета во многих областях. Из-за того, что Четвериков не смог бывать на международных конференциях, публиковаться в признанных мировой наукой изданиях, не рассказывал о своих достижениях коллегам, его работа так и оставалась до 1970-х не изданной на английском языке и долгое время неизвестной ученым Запада. В результате русская наука потеряла то, что имела.

 

Приезд Тимофеева-Ресовского в Москву

 

По возвращении из Миассово мы много рассказывали на кафедре и преподавателям, и студентам о своих впечатлениях от этой поездки. Симон Эльевич Шноль в своей знаменитой книге «Герои и злодеи российской науки», вышедшей двумя тиражами — в 1997 и 2001 годах (последнее издание имеет название «Герои, злодеи, конформисты российской науки»), подробно написал об этой поездке: «Николай Владимирович сыграл выдающуюся роль в восстановлении истинной биологии в стране и особую роль в становлении нашей кафедры биофизики на физическом факультете МГУ. Непосредственным знакомством с ним мы обязаны Валерию Сойферу <…> Сойфер разыскал в Горьком всеми заброшенного, немощного, слепого Сергея Сергеевича Четверикова — учителя Николая Владимировича, еще в 1929 году изгнанного из МГУ за „меньшевиствующий идеализм” <…> Сойфер опекал и как мог скрашивал его жизнь. От Четверикова он узнал о Тимофееве-Ресовском <…> Рассказы Сойфера увлекли студентов первого выпуска нашей кафедры, и они поехали в Миаcсово (все эти люди — сегодня известные своими трудами профессора, определяющие лицо нашей науки)» [6] .

Через некоторое время после нашего возвращения из Миаcсово, когда уже начался учебный год в университете, Николай Владимирович приехал в Москву и выступил с огромным успехом с лекцией на нашем факультете. Большая аудитория была буквально запружена студентами, слушавшими его с исключительным вниманием.

На следующий день академик И. Е. Тамм поехал с Тимофеевым к президенту АНСССР А. Н. Несмеянову. Как мне рассказывал Тамм, главное, что попытался донести президенту гость с Урала, заключалось в необходимости срочного создания в системе Академии наук СССР специализированного и мощного института охраны природы (или экологии). Он повторил Несмеянову основные положения тех лекций о вреде загрязнения природы, которые читал всем приезжавшим в Миассово. Он отлично знал предмет, хорошо продумал всю проблему в целом, и, как мне сказал Тамм, все изложенное произвело на Несмеянова огромное впечатление. Тогда еще необходимостью срочного и детального мониторинга за сохранностью природы никто всерьез не был озабочен даже на Западе, и создание специализированного института проблем охраны природы было бы чрезвычайно важно для страны и для советской науки. Но в ЦК партии имя Тимофеева-Ресовского рассматривали только с идеологических позиций и обзывали его предателем родины. Из этой инициативы ничего не вышло, страна не прислушалась к мудрым призывам ученого и многое потеряла. Только полувеком позже будут приняты Киотские протоколы, получит Нобелевскую премию мира Альберт Гор… А ведь то, что стало знаменем «зеленых», за что бьются многочисленные инвайронменталисты, было отлично и даже более точно сформулировано еще тогда Николаем Владимировичем Тимофеевым-Ресовским. Однако чиновникам из ЦК партии коммунистов хватило политических ярлыков, чтобы отвергнуть его страстный и очень обо­снованный призыв.

Единственное, что ему удалось сделать, — это зародить в душах его учеников и последователей, таких как Алексей Владимирович Яблоков, эту страсть к борьбе за охрану природы в России и в масштабах всей планеты. Дважды Альберт Гор говорил мне, как он уважает Яблокова за его бескомпромиссность и за его феноменальные знания в этой области.

Но вернусь к рассказу о том приезде Тимофеева-Ресовского в Москву. Его друзья и, насколько я знаю, главным образом Б. Л. Астауров, который уже был тогда членом-корреспондентом АН СССР, убедили В. А. Энгельгардта, который незадолго до этого был академиком-секретарем отделения АН СССР, возбудить ходатайство о присуждении Тимофееву-Ресовскому ученой степени доктора биологических наук по совокупности его признанных во всем мире научных открытий. К этой идее очень сочувственно отнесся тогда Тамм, и вместе с Энгельгардтом они направили соответствующее представление в ВАК СССР. Но снова политические наветы и ложь из КГБ и ЦК КПСС отбросили эту инициативу.