Новый Мир ( № 4 2009)

Письма к своей троюродной племяннице, известнейшему философу Н. С. Авто­номовой Михаил Леонович подписывал домашним словечком «твой помощный зверь», письма коллеге по работе над Пастернаком И. Ю. Подгаецкой — «Ваш взаимоопорный столб», послания коллеге по исследованию античного мира Н. В. Бра­гинской — «Весь Ваш М. Г.». Эти самоназвания полностью подтверждаются тональностью самих писем, крайне непохожих друг на друга, — остается только восхититься еще раз работой редколлегии, решившей построить книгу не в хронологическом порядке, как это обычно делают при публикации переписки, а по адресатам: немного потеряв в общей картине жизни ученого, книга воссоздает не менее важную картину трех великих дружб, эту жизнь освещавших и наполнявших ее особым человеческим смыслом.

Автономовой Гаспаров, на правах старшего родственника, деликатно, но настойчиво дает советы — и человеческие и научные, не менее, впрочем, важные и в человеческом смысле; Брагинской тоже много советует, но очень осторожно, даже вкрадчиво; с ровесницей Подгаецкой беседует на равных. И в каждом из диалогов внимательнейшим образом прислушивается к собеседнику, ни на секунду не отказываясь от презумпции компетентности этого собеседника.

Это особенно важно, если учитывать крайне скептическое отношение Гаспарова к теории М. М. Бахтина, а особенно — к тому слепому поклонению этой теории, которое сложилось в нашей науке в последние десятилетия: все, кто внимательно следит за борьбой идей в нашей филологии, помнят, какой сенсацией для научного мира стали доклады Михаила Леоновича сначала на конференции в МГУ, а затем в РГГУ, посвященные месту Бахтина в современной науке.

В одном письме, рассказывая о своих спорах с западными коллегами, Гаспаров приводит свою аргументацию, высказанную одной ученой даме: «Это Вы, как Бахтин, считаете, что герой — это живой человек, психологически связный; а я, как Шкловский и Томашевский, что герой — это условность и что может быть фрагментарный герой (как и фрагментарный сюжет — например, в байронической поэме): ведь и Онегин не более психологически связен, чем Татьяна: знаток науки страсти нежной — ипохондрик — порядочный человек, поучающий барышню, — дуэлянт — и влюбленный — плохо складываются в одного человека. Это разница подходов философа и филолога: философ воспринимает и продумывает мир как впервые, от нуля, и для него условностей существовать не может, — тогда как филолог подходит к миру сквозь толщу культурной традиции, и поэтому для него в мире все — условность».