В этих беседах говорят о многом, но главным образом о мастерстве:
“
—
— Я его не приемлю. Слово в тексте выступает как спаситель. Я всегда избегал этого. Текст сам по себе должен быть сильным, а не так, чтобы одно слово спасало весь текст. Все слова должны быть одинаково сильными. Спасительной силой слова чаще других пользовался Маари. Посреди плохонького текста вдруг, глядишь, появляется слово, которое одно спасает целую страницу. Вот так, на одном слове или фразе, держатся тексты, которым несть числа. Истинные же, большие художники не знают слова, оно для них незначимо. В тексте Ованеса Туманяна слово незначимо, все слова настолько точны, что ни одно неотделимо от других. Кажется, перед тобой проплывает вереница абсолютно серых слов, которые рождают большую яркую картину. Сами по себе тусклые, лишенные значения слова образуют текст, полный смысла. Не знаю, какой из меня писатель, но читатель я хороший и всегда прекрасно разбирался в литературе. И всегда был приверженцем культуры не слова, а текста, культуры целого. Я всегда „гасил” слова, выбрасывал из текста.
В „Гикоре” (рассказ классика. —
Сергей Гандлевский.
Два стихотворения. — “Знамя”, 2004, № 1........................................................
Знать по памяти вдох твоего вожделенья и выдох
И иметь при себе, когда кликнут с вещами на выход,
При условье, что память приравнена к личным вещам.
Александр Зорин.
Нестандартная фигура. Борис Крячко в письмах и воспоминаниях. — “Дружба народов”, 2004, № 1.