Новый Мир ( № 6 2002)

С отдельными положениями монографии Казака можно (и, вероятно, даже должно) не соглашаться, полемизировать. Можно, повторюсь, сетовать на разрыв между просветительской установкой книги, написанной по-немецки и предназначенной в первую очередь для немецкого читателя (отсюда упрощенное изложение перипетий русской истории), и академической дотошностью, подробнейшими анализами конкретного материала, интересными прежде всего читателю не просто русскоязычному, но еще и филологически образованному. Однако нельзя не признать того очевидного факта, что среди немалого количества вышедших в послед­ние десятилетия по-русски работ, посвященных сходной тематике4, отсутствует сколько-нибудь систематический свод литературных упоминаний о Христе. Именно труд Казака может и должен послужить основой для дальнейших исследований темы, выходящих за пределы подбора фактов и классифицирования.

Если слависту из Кёльна удалось, как мне кажется, пройти по зыбкой грани между жанрами популярного путеводителя по иностранной культуре и монографического исследования, то Александру Личеву так и не посчастливилось в книге “Понять Россию. Ключ к русской сущности” нащупать верную тональность разговора. Здесь нет ни малейших признаков личной, биографической заинтересованности автора в прояснении обсуждаемых проблем5, нет также ни академической обстоятельности, ни эссеистической яркости и парадоксальности изложения6. Полноте, да что же есть-то? — спросит заинтригованный читатель. Ничего, ничего, молчание... На четвертой странице багряной обложки книги Личева всем, кто уже успел посетить Россию лично либо убедиться в ее загадочности заочно, обещают некий “концентрат факторов, оказавших решающее влияние на формирование духовности этой страны и ее людей”. Дело ясное: после чтения книги любой желающий сможет приблизиться к пониманию “загадки России”. В предисловии Л. Гельдзетцера, тоже дюссельдорфского профессора, логика “не бойтесь русского медведя” получает дальнейшее развитие: “нерусские смогут прийти к утешительному заключению о том, что русские тоже люди, они имеют с каждым из нас столько общего, что к ним уже на основании этой общности возможно отнестись с симпатией”.