Новый Мир ( № 6 2010)

Но вот что пишет автор, которого в идеализации российской истории никак нельзя заподозрить, — Щедрин, в той самой «Истории одного города» (глава «Поклонение Мамоне и покаяние»), тональность которой оказалась столь заразительной для отечественных сатириков послесоветских лет: «...в истории действительно встречаются по местам словно провалы, перед которыми мысль человеческая останавливается не без недоумения. Поток жизни как бы прекращает свое естественное течение и образует водоворот, который кружится на одном месте, брызжет и покрывается мутною накипью…» Но провалы возможны только там, где есть поступательное развитие, иначе говоря, где есть с чего проваливаться. И опричнина и сталинщина должны быть поняты как перерывы, провалы, срывы в общественном развитии России[7].

Конечно, два этих феномена, отстоящих друг от друга на четыре столетия, по многим признакам сильно отличаются, но и типологически общего у них тоже много, отчего сравнение их дает эвристическую пользу, высвечивая некоторые малозаметные доселе вещи. И кое-что проясняет в настоящем. Ибо message, исходящий от них, порою звучит на одних и тех же частотах.

 

Царь или вождь?

 

Прежде всего, оба тирана, назовем их так, как их и должно называть, поставили своей целью укрепление централизованного государства и рост его внешнего могущества. Рассмотрим сначала случай Грозного.

В сильном централизованном государстве Московская Русь изначально угадала свою судьбу. Позднейшим поколениям эта судьба зачастую представлялась злосчастной. Не счастливее ли были богатырская Киевская Русь и вольная Новгородская земля? Наверное, это так. Только ведь именно московскими людьми, самоотверженными усилиями нескольких их поколений был создан остов того, что впоследствии стало великой, и не только своими размерами, империей. Без сильной централизованной власти она просто не состоялась бы.