Читаем Новый Мир ( № 6 2012) полностью

«Может пройти несколько месяцев и даже лет, прежде чем материал станет драматургией. Собирание пьесы из реальных пазлов-историй происходит до тех пор, пока благодаря компиляции не возникает некий люфт — зазор между документом и художественным произведением. В итоге получается невидимая, делающая пьесу философская надстройка — не изменяющая документальный текст, не проговариваемая „в лоб”, а витающая, атмосферная — вот что интересно и дорого в документальном театре. Иногда на такую работу уходит несколько лет. Скажем, некоторые пьесы я писала по два-три года: у меня никак не возникал „щелчок” отрыва от просто документа. В удачных работах — я имею в виду не только моих — этот отрыв происходит, в неудачных остается интервью в чистом виде».

 

СоставительАндрей Василевский

 

 

«Арион», «Вестник аналитики», «Вопросы истории», «Знамя», «Звезда», «Иностранная литература», «История», «Итоги», «Новая Польша»,  «Русский репортер»

 

Ольга Андреева.Ольга Седакова: «Можно жить дальше…» — «Русский репортер», 2012, № 13 (242).

Под крупным названием-цитатой — крупное разъяснение: «Во что верит и на что надеется главный поэт страны». А я и не знал, кто у нас «главный». Думал себе простодушно, памятуя Бродского, анализирующего в докфильме («Поэт о поэтах», 1992) стереотипы авторитарного отечественного мышления, сиречь читающей публики, что главный всё еще — Пушкин («один государь, один поэт!»). Тут, кстати, есть и о Бродском.

«— Принято утверждать, что вы — единственный поэт после Бродского.

— Я думаю, что и перед! — невинно поднимает брови Седакова. — Я не очень люблю Бродского. Он же такой закрывающий поэт. А оснований для такого закрывания у него не очень много. Нужна новизна, но новизна неформальная. Он все время говорил про язык, а дело, конечно, не в языке. Дело в том, чтобы было что сказать. А он все время повторял: „Мне нечего сказать”. У меня портится настроение, когда я его читаю.

— Что должны давать стихи?

— Знаете, мне недавно написали два человека, которых одно и то же мое стихотворение — „Ангел Реймса” — спасло от самоубийства. Один из них живет в Италии, другой — в Швейцарии. Они читали эти стихи в переводе. Появился мир несчастных молодых людей, которые не понимают, зачем жить. Им совсем нечего делать: все кажется никчемным — цивилизация ничего не предлагает сама по себе. С одной девочкой, которая хотела покончить с собой и после „Ангела Реймса” раздумала, мы даже поговорили».

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже