Новый Мир ( № 6 2012)

Шаруга приводит анализ этого стихотворения Милошем (который, закавычивая, называл В. Ш. «легким», то есть не оказывающим читателю сопротивления поэтом) — в эссе «Шимборская и Великий Инквизитор»: «Обращаясь к сочиненной Иваном Карамазовым Легенде о Великом Инквизиторе, к тому, что Христос отверг соблазн с ангельской помощью преодолеть законы всемирного тяготения и, наконец, освобожденный из темницы, одарил поцелуем Своего гонителя, Милош объясняет, что силу тяготения преодолевает — а значит, доказывает, что эксперимент может опровергнуть упрочившуюся уверенность в неизбежности обычного хода вещей, — благодать: „Единственное исключение — благодать, противопоставленная этой силе тяготения, то есть как бы молчаливый поцелуй Иисуса, данный Великому Инквизитору. Так что, как видно, под невинным стишком Виславы Шимборской таится пропасть, в которую можно углубляться почти без конца, какой-то темный лабиринт, по которому, хочешь не хочешь, мы блуждаем на протяжении жизни”.

Такой же маленькой девочкой, заново и наново экспериментирующей и по-прежнему удивленной тем, что то, что есть, таково, каким оно должно быть, — остается и та, что написала это стихотворение. Потому что всегда в конце любого опыта — любого ее стихотворения — неизбежно возникает вопрос, на который нет ответа: должно ли так быть? И совершенно ли очевидно то, что есть? И можно ли этому противостоять, а если можно, то как? Да вот так: не уставая возобновлять опыты, потому что, как она написала в стихотворении „Луковица”: „И не дан нам (...) / идиотизм совершенства”.

Ничуть не преувеличивая, Шимборскую можно счесть поэтессой, каждое новое стихотворение которой, каждое новое творение, — это возобновление такого опыта, эксперимент, в том числе и языковый».

 

СоставительПавел Крючков