Новый мир. № 8, 2002

А что касается средств, направленных к поддержанию нынешнего (а не будущего) существования, общество здесь просто виртуозно.

Возьмем хоть нравственность. Она — самое могучее орудие в общественной борьбе за жизнь, она — средство — тоже считает себя целью. И общество всячески укореняет в ней это убеждение. «Нравственность для нравственности» — вот какого взгляда требует общество от личности. Кант до такой степени проникся этими взглядами, что требовал, во имя абсолютной справедливости, казни последнего преступника, даже и в том случае, если общество завтра должно разрушиться[16].

Довольно примеров… Приглядимся к ним поближе… Выдвинем порельефнее вот какую сторону: общество, требуя от индивидуума того, а не другого образа действий, — старательно скрывает от него их цель. Как оно это делает и для чего?

Как? Очень просто… Если какое-нибудь в принципе полезное дело окажется в данном случае бесполезным (напр., женские наряды после привлечения самца) — общество продолжает покровительствовать ему, как оно это делало, когда дело было ему полезно.

Графически я представляю себе это так: когда данная линия дойдет до своей цели, она не останавливается, а идет себе дальше, и потом, увидавши, что линия пошла дальше, люди говорят: видите, эта точка вовсе не цель. Эта линия служит сама себе целью. И вот, если вы попробуете сказать какой-нибудь даме, что она приукрашивается с такой-то и такой-то целью, она, во-первых, обидится (так обмануло ее общество), скажет, что с вашей стороны низко и пошло предполагать какие-нибудь цели, а во-вторых, легко сможет доказать, что она любит красиво одеваться для самой себя, а не для кого-нибудь другого, что будь она на необитаемом острове, она точно так же заботилась бы о красоте своей одежды, как и здесь, и т. д. Вот линия, которая пошла дальше своей цели.

Но ведь раз общество так настойчиво стремится спрятать концы своих линий, значит, у него есть и в этом какая-нибудь цель, значит, ему полезно скрыть во всех своих институтах мысль о полезности. Не станет же оно зря тратить такую массу энергии понапрасну! Зачем ему продолжать полезную линию даже и тогда, когда она заведомо бесполезна? Нет ли ему какой-нибудь пользы в том, что оно поддерживает эти бесполезности?

III

Общество, как и все другое, создано по единственному мотиву и с единственной целью — победы в борьбе за существование. Как и когда оно создалось, сейчас я не затрагиваю. Для меня интересно то, что человек, выбрав общество своим орудием, своей защитой, доверился ему и, переставши употреблять энергию на борьбу, стал тратить ее на защиту этой своей защиты. Общество только тогда могло бы успешно существовать, если бы борьба его членов была доведена до минимума. И вот человек принужден отречься от этого единственного источника своего совершенства — борьбы. «Пусть я не буду совершен, я все же одержу победу, если общество одержит ее», — вот что говорит Личность и, чуя свою выгоду, беспрекословно исполняет все требования общества. Каждое действие индивидуума идет на потребу этого благодетеля — тирана. Даже самые возмущения личности против общества, все эти Ницше, Ибсены, Горькие, эти крики: блажен, кто стоит одиноко, — все это тоже полезно ему, ибо, раскачивая все буржуазные основы, идеи эти проводят в жизнь другой класс, более полезный, более пригодный для будущих условий производства, более нужный обществу в его дальнейших модификациях, и, право, иной раз, когда я слышу все эти протесты личности против общественного рабства, мне чудится, что оно, это хитрое общество, ухмыляется и говорит расходившемуся сверхчеловеку: «Ругай меня, голубчик, сколько влезет. Плюй на меня, сколько угодно, этим ты куешь новые цепи на новых моих рабов». На каждое проявление личности общество наложило свою тяжелую лапу, и все, что ни делает личность, все это нужно не для нее самой, а для общества. Ну а если б она не делала этого? Она погибла бы. Значит, она делает это не для общества, а для самой себя.

Вот дилемма…

Человек — раб, пешка, ничтожество… Своего собственного у него нет ничего. Им ворочает что-то чужое, постороннее, что-то такое, к чему человек с первого взгляду и не имеет никакого отношения. Свободы воли, что бы там ни говорил Гегель, у человека нет ни на грош. Он весь в тисках необходимости. Но дивная иллюзия свободно у него проявляется при каждом его поступке… «Я хочу сделать это — и делаю», — говорит человек… — Так-то оно так, да почему ты захотел этого? Каждое желание твое, — оно подсказано кем-то другим, оно кому-то другому нужно, — а ты лично здесь совершенно ни при чем.

Спиноза говорит, что человек похож на ребенка, который думает, будто он свободно хочет той кашки, которая составляет его необходимость…

Мужчина думает, что он, по своему собственному вкусу, отдает предпочтение такой-то женщине, а на самом-то деле — какое-то постороннее начало ради собственной пользы заставило его предпочитать то, а не другое… Выходит, что мы рабы и больше ничего. Обманутые.