Новый Мир ( № 8 2009)

“Генетически ранний Межиров, конечно, принадлежит к несостоявшемуся пространству русской поэзии, которое обозначил Гумилев и которое в разное время пытались обживать Багрицкий, Тихонов и Коган. Романтика „времени большевиков”, быстро иссякшая с укреплением режима, в эстетическом смысле оказалась неожиданно конгруэнтной имперской поэтике Редьярда Киплинга, вдохновленной совсем другим глобальным проектом. Эта романтическая нота, ненадолго ожившая в начале войны, слышна и в „Коммунисты, вперед!”, и в „Мы под Колпино скопом стоим…”. И тот и другой текст — о самопожертвовании или, сказал бы более циничный наблюдатель, о Танатосе, инстинкте к смерти, о котором упомянутый уже Павел Коган написал в апреле 41-го почти прямо: „Упасть лицом на высохшие травы. / И уж не встать, и не попасть в анналы, / И даже близким славы не сыскать”. Советский имперский проект должен был породить имперскую романтику подобного рода. Отчего она не состоялась, отдельный большой разговор, которому здесь не место. Но проживший очень долгую жизнь Межиров, похоже, действительно чувствовал себя частью этого призрачного локуса. Даже если не обращаться к подробностям биографии, стоит заметить, что Елена Фанайлова в коротком комментарии на „Свободе” не зря утверждает преемственность Межирова по отношению к акмеизму, который, по известному определению Гумилева, есть „мужественно твердый и ясный взгляд на мир””.

Олег Лукошин.Книга иллюзорной ностальгии. — “Бельские просторы”, Уфа, 2009, № 3, март.

О романе Михаила Елизарова “Библиотекарь”: “Что такое в романе „Советский Союз”? Примерно то же самое, что „Иисус Христос” в романе Дэна Брауна „Код да Винчи”. Элемент конструкции, не более того”.

См. также:Алла Латынина,“Случай Елизарова” — “Новый мир”, 2009, № 4.

 

Станислав Минаков.Вино с печалью пополам. — “Сибирские огни”, Новосибирск, 2009, № 5.

“Для каждого из нас почти невозможно отделить первооснову, поэтический текст стихотворения „Враги сожгли родную хату…” от музыки Матвея Блантера, но это произведение является также и шедевром русской поэзии ХХ века”.

“Написанное в 1945 и опубликованное в 1946 в журнале „Знамя” (№ 7), стихотворение раскритиковали в газете ЦК ВКП(б) „Культура и жизнь”. <...> Исаковский пострадал „за распространение пессимистических настроений””.

“Известно, что „Прасковья” стало вторым, „народным” названием песни. Случайно ли именно это имя оживлено в стихотворении Исаковского? Не знаем.