Новый Мир ( № 8 2009)

Всё же зря жёны провожают мужей в дорогу. Подчёркивают остроту момента. Если что... ну, есливдруг— будет ей последнее воспоминание, как сидела напротив, позёвывая, пока он бутерброд жевал.

Бред! Отборный какой, заковыристый.

Сосредоточиться... Или лучше наоборот: коньяку стакан или таблетку снотворного? Паспорт, билет, бумажник — в кармане. Такси заказано. Что, в самолёт его такого, пришибленного, не пустят?

Виктор вышел. Тапки стояли под дверью ванной. Обул тапки.

— Наливать?

Люба кутается зябко в халат. Лицо помято, укушено сном.

— Наливай, я сейчас.

Пошёл в комнату одеваться.

Кошка Рулька серым призраком выступила из тёмной гостиной. Шепнула своё апатичное “мяу”, тиранулась выгнутым боком о его ногу.

И эта туда же! Тоже — провожает. Чёрт бы вас побрал, баб!

— Брысь!

А Рулька тоскливо, в спину ему: “Мяу”.

Одевшись, пришёл на кухню, сел перед дымящейся кружкой.

— Я, как вернусь, напомни мне Рульку к ветеринару отвезти. Пора, на прививку.

— Напомню.

— Может, иди, ложись?

— Да уже провожу тебя и лягу.

Сидит напротив, подперев щёку рукой, мякоть щеки скатав румяным валиком.

Ещё вчера — сколько нежности, сколько тепла взаимного. О быт. Разбилось о быт. Хотя нет, нет, не разбилось. Застряло. Село на бытовую мель. Если бы действительно — разбилось... а так...

“Как день?”. — “Нормально”. Доехали, со стоянки дошли, каждый о своём думая. Посмотрели на забавы телезвёзд. Или какое-нибудь кино бутафорское… Пять лет всего женаты, а секс — как авиакатастрофа: чрезвычайный случай. И такой же быстротечный.

Тьфу ты, сравнил!

Телефон заголосил. Люба сняла трубку.

Такси.

— Скажи: спускаюсь.

Вышли в прихожую.

Виктор надел плащ, натянул ботинки.

“Обои разошлись на швах, когда ещё собирался подклеить”, — последнее, за что зацепился мысленно уже на пороге, уже отталкиваясь от этого прочного, стройного мира, где Люба в розово-лиловом халате, и просторный диван, и батареи с регулятором, и Рулька дырявит зрачками темноту гостиной.

Всё внутри его сопротивлялось предстоящей смене уютного и надёжного на несколько часов неприкаянности и страха.

Поцеловал Любу в уголок губ.

— Пока.

— Пока, до завтра. Билеты с собой?

— В плаще.

— А свёрток Борисов?

— Там же, — похлопал по оттопыренному карману.

— С Борисом не ругайся, ничего ведь не изменишь уже.

— Да ну его!

Как всё-таки отвратительно: “внезапно смертен”.

Вдруг погибнуть... в один из осенних выходных...

Ничего не успев...