Новый Мир ( № 8 2009)

“Представить не можете”. А перед ним — будто во вспышке прожектора: посреди баулов наваленных, пустых шкафов с распахнутыми дверцами умирает старуха. Охнула, прижала руку к сердцу, поморщилась как от кислого — и осела бесшумно. Живите уж без меня в чужой стране, в чужом тесном флигеле. Стоят, таращатся. И шкафы — стоят, таращат прямоугольные свои пустые глазницы. И кто-то из отъезжающих — да хоть вот он, сын её, тупо, от растерянности, думает: “Как не вовремя”.

Не вовремя... это самое гадкое, да — “не вовремя”.

Виктор поёжился: вот ведь только что, в лифте, думал об этом — о том, как отвратителен внезапный конец. Садится в такси — и незнакомый человек рассказывает ему о том же...

Может — знак? Ясно — какой...

Сдать билет... Пусть Боря сам вернётся. “Витенька, братик, привези, пожалуйста. Представляешь, на столе оставил. Там талисман мой и все мои деньги. Выручи, Вить”.

Чёрт! Талисман! Зачем только согласился? Не согласился бы — возможно, ещё удалось бы Борьку остановить.

Докурили, вытолкали окурки в щёлочки окошек. Таксист протянул ему упаковку жвачки. Виктор отказался.

— Младшая совсем русской барышней растёт. Гэкает по-вашему. Мы даже подшучиваем, бывает, над ней. Гаяне её зовут. “Гхаяне, — мы ей говорим. — Тю, Гхаяне”.

Выехали на Комбайностроительную — чёрную и глухую, широко развесившую простыни своих бетонных заборов.

— Не опаздываем? — кивнул таксист в набегающую с правого бока пустоту перекрёстка.

Виктор всмотрелся в циферблат часов.

— Не должны.

— Отлично, — и “семёрка” побежала дальше по кольцу. — Можно было на повороте срезать, но там дорога плохая.

Виктор кивнул.

Не вовремя... не вовремя...

Человек, у которого так не вовремя, на полуслове, споткнувшись о развалившуюся страну, закончилась нормальная жизнь, везёт его в аэропорт.

— Сегодня клиентов много было?

— Вы первый. Я недавно выехал.

— Да? Вы вообще везучий?

— Что, извините?

— Так, ничего... сморозил... о своём задумался...

На входе — вялый досмотр. Часы, зажигалку, монеты высыпал на пластмассовый поднос. Менты сонные. Последние часы до смены. Хмурый служивый народец. Форма и погоны всегда на каких-то нарочито посторонних людях. Из параллельного тёмного мира, от которого и самому-то лучше держаться подальше. Никогда не было у него приятелей из числа служивых. Среди каких-нибудь морских капитанов хотя бы.

Строго, в спину:

— Мужчина, часы забыли!

Вернулся, забрал с подноса часы, зажигалку, монеты высыпал в карман куртки. Окликнувший его мент стоял, лихо покручивая на пальце ключ от наручников.