Новый Мир ( № 8 2012)

“Во-первых, современное стихотворение нельзя вырывать из исторического и литературного контекста, без которого его просто невозможно правильно прочесть. Соответственно, такое стихотворение не может быть перекодировано из другой теоретико-литературной позиции или даже просто прочитано с другой точки зрения”.

“Во-вторых, положение читателя здесь жестко закреплено, и от него требуется заранее определенный набор усилий по восприятию и интерпретации данного произведения, что означает полное отсутствие свободы или хотя бы какой-то многовариантности прочтения”.

“В-третьих, современное стихотворение не может существовать без читателя профессионального, то есть критика, который обязательно должен обозначить контекст и показать, как именно нужно читать это стихотворение, фактически обойтись с поэтическим текстом как с сырым материалом, требующим дополнительной интеллектуальной обработки”.

“Эта особенность литпроцесса делает его главной фигурой вовсе не поэта, а критика или даже издателя поэтической серии. <...> Поэт в таких условиях — вовсе не „ты царь, живи один”, а всего лишь скромный поэтический работник, чьи усилия в полной мере зависят от отношения других членов команды”.

 

Александр Григоренко.“Предсказуемость — это грех!..” Беседу вел Дмитрий Бавильский. — “Топос”, 2012, 16 мая <http://www.topos.ru>.

“Многое о „Мэбэте” я начал понимать спустя довольно много времени, после того как поставил точку”.

“Только начав писать текст, я понял, что оказался в пространстве практически совсем свободном от давления истории (такова вся дорусская тайга) и тем более от какой бы то ни было публицистики. Тайга позволяет смотреть на человека как такового, вне всяких концепций. Сказания народов тайги (я имею в виду не литературно обработанные сказки, эпос) абсолютно неисторичны, вневременны и представляют собой по большому счету „нефильтрованную” память о сюжетах из частной жизни — людей, зверей, духов…”

“Теперь о герое. Мое убеждение: пространство, не знающее трагедии, повествования, затрагивающего бытийные основы, — необитаемо. Таковым для русского человека и является тайга. Этнографы, краеведы выполняют свою миссию, очень важную, но специфическую, не имеющую прямого отношения к литературе. Для оживления тайги там должен появиться свой Эдип или Одиссей или какой-нибудь другой выдающийся страдалец”.

“„Мэбэт” — мой, русский, миф о тайге, и если он имеет отношение к чистой этнографии, то самое косвенное”.