Новый Мир ( № 9 2004)

— Баба. И куда ж их увезли?

— Не знаю. Никто не знает — куда и почему: сон… Но тебе-то живется? Существуешь?

— Существуют существительные, — ответил Илья. — А меня жизнь перевела в прилагательные.

В бывшем Солдатском доме устроили детдом. И спустя год доктор узнал, что Духонины удочерили эту самую Наденьку, взяли девочку из детдома.

Илья устроился сторожем на гидропульперный участок бумажной фабрики, который в обиходе назывался Свалкой. Сюда каждый день пригоняли составы с макулатурой, которую перемалывали в кашу и по трубам подавали на картоноделательную машину. Узкий вытянутый асфальтовый треугольник с кирпичным сараем в центре (там находились мельницы — глубокие бетонные колодцы, в глубине которых стальные лопасти с ревом перемалывали макулатуру). Горы книг, журналов, газет и прочего бумажного хлама. Илья разъезжал по площадке, гонял любителей пополнить свои библиотеки за счет фабрики. Впрочем, особенно он не усердствовал, да и ему ли было угнаться за здоровыми людьми. Однако так уж получалось: стоило ему по-настоящему разозлиться и наорать на воришек, как люди — из уважения к инвалиду, что ли, — поспешно покидали Свалку.

Он ни с кем не сходился. Никаких друзей-товарищей. Никого не звал в гости, а когда его звали, даже не отказывался, просто — не отзывался. Он да Анна. А потом появилась эта Наденька.

— Мог бы и свою завести, — сказал доктор Шеберстов, когда они в который раз выпивали в загончике под навесом. — Мужик-то ты еще… Но извини, тебе решать, это я так, к слову.

Илья кивнул.

— Это здесь было, где сейчас стадион, — сказал он. — Два отделения пехоты и три танка. Тридцатьчетверки.

— Ты о чем? — не понял доктор Шеберстов.

— Тридцатьчетверки, — глухо повторил Илья.