Новый Мир ( № 9 2010)

“При этом нужно не забывать, что у Сталина был личный конкретный интерес эту войну выиграть. В отличие, например, от Вильгельма Гогенцоллерна, которого после проигранной Первой мировой войны оставили в живых и дали возможность спокойно дожить свой  век в Голландии, у Сталина не было такого шанса. Сталин не мог рассчитывать на снисхождение кого бы то ни было — ни Гитлера, ни союзных держав. Это человек, который был вынужден, хотел он того или нет, либо победить, либо умереть.

А вот у народа выбор был либо скинуть большевиков и, что называется, посадить на свою шею немцев, либо все-таки воевать с немцами. Немцы же умудрились доказать русскому народу, что они хуже большевиков”.

 

Михаил Лемхин(Сан-Франциско). Советский Пушкин и антисоветчик Бродский. — “Чайка”, 2010, №  1 (156), 1 января <http://www.chayka.org>.

О фильме Андрея Хржановского: “Когда нам раз за разом демонстрируют кагэбэшников, снимающих Бродского то в Москве, то в Ленинграде, а потом в кинозале каких-то начальственных лиц, просматривающих эти пленки, — нам, несомненно, пытаются предложить портрет Бродского, нарисованный по тому же трафарету, по которому в былые  годы изображали Пушкина. С той только разницей, что Пушкин должен был прятать на груди партийный билет революционера, а Бродский из фильма „Полторы комнаты” — контрреволюционера. Если рассказывать о Пушкине таким образом, то героем рассказа вместо Александра Сергеевича окажется Кондратий Федорович, в смысле Кондратий Федорович Рылеев, да и Рылеев-то однобокий. То же самое случается и с Бродским в фильме „Полторы комнаты”. Комментировать тут нечего, и даже смеяться над этим — не смешно”.

“Прибавьте сюда наивное представление о том, что поэт „слышит на улице” словечки и фразы, из которых складываются его стихи, и вы получите нечто невообразимое. Не раз и не два в фильме „Полторы комнаты” люди произносят цитаты из стихов Бродского (в частности, из „Представления”), будто бы это слова обыденной речи, которые Бродский слышит и запоминает, чтобы потом записать в стихи. Таким образом, наверное, можно пытаться объяснить творчество Евтушенко — да и то на очень примитивном уровне, — но уж никак не Бродского”.