Новый мир: О бедных ликанах замолвите слово (СИ)

Звучало заманчиво, но Северус не любил действовать необдуманно.

— Наверное, стоит обсудить это с Петти и остальными, — вот так сходу просчитать возможные последствия вмешательства в защитные чары Северус был не в состоянии, особенно с этой утомительной головной болью. — Как думаешь, насколько хорошо Дамблдор знаком с системой защиты Хогвартса? Сможет ли он обратить изменения?

— Некоторые, я полагаю, однозначно сможет. Я чувствую его магический след на значительном количестве чар. Что-то он накладывал сам, в чём-то видимо разобрался за время своего пребывания на посту директора. Но основную часть защиты не трогали со времён основателей.

— А всё, что касается магглов?

— Маглоотталкивающие чары по периметру были наложены основателями, — после недолгого раздумья ответил Каспар. — Чары против маггловской техники уже значительно позднее, но не Дамблдором, это точно. Тебя интересуют какие-то ещё?

— Пока не знаю, надо обсудить с остальными. А если Дамблдор прикажет кому-то из домовиков изменить что-то в чарах?

— Насколько я знаю, такого ранее не случалось. Вряд ли он вообще задумывался когда-нибудь о такой возможности.

— Мы последнее время действовали… неосмотрительно. Что если Хогвартс нажалуется хозяину?

Каспар лишь пожал плечами, но было видно, что он не особенно переживает по этому поводу.

— Может ли Дамблдор взаимодействовать с разумом замка? — задал ещё один волнующий его вопрос Северус, не особенно надеясь на ответ.

— У меня имеются кое-какие мысли на этот счёт, но я пока не уверен, — уклончиво ответил Каспар.

— Последнее время ты вообще не торопишься делиться своими соображениями с кем-то, — ворчливо заметил Северус. — Может, не надо так? Это несколько… напрягает, что ли.

На лице Каспара отразилось удивление, он потёр переносицу и смущённо улыбнулся.

— Извини. Думаю, я просто устал, слишком много всего навалилось, — он вздохнул и присел на край стола. — Мне кажется, возможность общаться с Хогвартсом напрямую зависит от способностей субъекта. От предрасположенности к тому или иному виду магии.

— Никки — не волшебник, — напомнил ему Северус, хотя резон в этих словах всё же был.

— Субъекта, — повторил Каспар, словно это всё объясняло. — Мага, маггла, сквиба, магического существа. Маг отличается от другого магического существа только типом силы. Сквиб от мага тем, что не имеет возможности дать выход своей силе. Маггл от мага или сквиба тем, что не имеет собственного источника.

— Никки обладает силой оборотней. Так? — дождавшись утвердительного кивка, Северус продолжил: — Но что нам это даёт?

— Это нам ещё предстоит выяснить. Насколько я знаю, этот пункт есть в списке дел наших рыжих исследователей. Но сейчас я говорю немного о другом. Как думаешь, почему чары министерства действуют на магглов по-разному? Вот, скажем, живут две семьи на одной улице, воздействие чар на них одинаковое, почему в одной семье кто-то верит в магию, а в другой — нет?

— Невосприимчивость? — наугад предположил Северус.

— Вроде того. И если есть невосприимчивые к чарам магглы, то наверняка бывает и наоборот.

— Чувствительные к магии в целом… или к какому-то конкретному её направлению? — Северус чувствовал, что ещё немного и его голова взорвётся.

— Давай продолжим вечером, поспи хотя бы пару часов, — Каспар, видя его состояние, поднялся на ноги. — Думаю, помощь вампиров в этом деле нам тоже не повредит.

***

Дальнейшие эксперименты показали, что Каспар оказался прав. У Никки действительно обнаружилась чувствительность к ментальной магии. Северус был на сто процентов уверен, что будь Никки магом — он стал бы прекрасным легилиментом.

Опыты на вампирах продемонстрировали, что принадлежность к их виду не даёт особых преимуществ при использовании кольца Дамблдора, однако Ксавьер всё же оказался полезен. Он посоветовал просто подправить чары артефакта. Каспар вынужденно признал, что в этом был смысл, время летело слишком быстро, до осени оставалось всего ничего.

Записи о создании подобных артефактов в избытке обнаружились в лабораториях Слизерин-мэнора, а опытный артефактолог нашёлся прямо у них под носом. Августус Руквуд с помощью Каспара без труда разобрался с чарами кольца и даже сумел наложить на него несколько новых — временно блокирующих возможность общения с Хогвартсом. Все свои основные функции артефакт при этом сохранял. Снять эти чары мог только тот, кто понимал, как именно они накладывались. Дамблдор самостоятельно вряд ли бы с этим справился.

Последняя картина для Вальбурги была готова к концу августа. К этому времени она уже обжилась в Слизерин-мэноре, а один портрет даже перенесли из поместья в коттедж Мари. Каспара интересовало, сможет ли Вальбурга сохранять связь со своими портретами на таком расстоянии. Оказалось, могла. Как и в случае Уильяма Янга, Вальбурга не вытесняла свою нарисованную копию, а словно вселялась в неё. Изображение наполнялось жизнью и расцветало более яркими красками.