Новый Мир: Поколение Z

Я слишком хорошо знаю все звуки. Те, которые может создавать природа – и те, которые невозможны без участия Их или человека.

Тут же напрягаюсь всем телом.

Калеб, полностью поглощенный рыбами, этого не услышал.

Оборачиваюсь в сторону звука.

Чаща леса на западе. Не в стороне дома.

Значит, это не может быть отец, который решил нас поторопить и пойти забрать лично.

– Калеб.. – теперь говорю едва ли не шепотом, сделав шаг назад и не спуская глаз с чащи – Калеб, идем.

– Мы же догово..

– Немедленно – цежу.

То ли мой низкий голос, то ли напряжение в нем, то ли то, что я резко перешла на шепот – заставляет брата заткнуться и, наконец, обернуться ко мне.

– В чем дело?

– Тихо.

Он, в отличии от меня, сказал это в обычной громкости.

– Вытаскивай сеть – повторяю – уходим.

Дважды просить не приходится.

Он косится туда, от куда не отрываю глаз я, и начинает спешно вытаскивать сеть.

ХРЯСТЬ!

Вновь этот же звук.

Только уже более явственный.

– Живо – тороплю его шепотом.

– Я стараюсь!

– Тихо.

– Понял – наконец, переходит на шепот.

В сети оказывается две мелких рыбы, но брат уже не ликует на их счет. Только отверенным движением кидает в ведро и скручивает сеть.

ХРЯСТЬ.

Совсем близко.

Но я никого не вижу.

– Уходим – хватаю ведро и пячусь к тропинке – идем, Калеб.

Но не успевает брат сделать и шаг ко мне, как из рощи вальяжно, но очень быстро, появляется какой-то парень.

Это происходит так резко, что у меня не безосновательно складывается впечатление – будто он нарочно выскочил именно тогда, когда понял, что его обнаружили и мы все-таки уходим.

Мы с Калебом цепенеем.

Родители не раз рассказывали, что делать, если мы наткнется на Них сами.

Однако, такого (чтобы сами) еще ни разу не было.

Вглядываюсь в парня, который стремительным размашистым шагом сокращает дистанцию между нами.

Рост чуть выше среднего, но до моего отца далеко. Худощавый, как и все в наше время. Едва ли старше меня. Черные, как смоль, волосы, убранные на лицо. С пробором на правую сторону, потому закрывают бровь. Водянистые глаза. Не понять – ни то серые, ни то голубые. Скулы ярко выделяются на лице, неестественная широкая улыбка оголяет зубы.

Слишком неестественная.

Это точно один из Них.

Не успеваю я выполнить и первый пункт, вмененный родителями, как парень подает голос:

– О, детка – обращается ко мне, но и Калеба не выпускает из вида.

Стреляет глазами туда-сюда.

– Еле добрался – останавливается, лишь когда между нами остается не больше ярда, и выжидающе перекатывается с ноги на носок, засунув руки в карманы – уже и не думал, что вновь тебя увижу. Заждалась?

И, вытащив руки из карманов, распахивает объятия, словно ожидая, что я в них прыгну.

Быстрым цепким взглядом подмечаю прочие несостыковки.

Обувь. На его ногах, пусть и старая, но обувь. Ботинки на шнуровке. Потертые джинсы. Черная футболка и какая-та коцаная кожанка.

Такого самому не сделать и достать негде.

Только в городах.

А в городах только Они.

Пазл складывается воедино.

Вижу, как бледнеет Калеб, и понимаю, что наше выживание сейчас целиком зависит только от меня.

Главное, все сделать, как велели родители.

Сдержанно улыбаюсь:

– Наверное, вы меня с кем-то спутали.

Важно – не давать понять, что у меня есть подозрения. Так говорил отец.

Потому тут же добавляю:

– Но про нас – кивок на Калеба – тоже можно сказать, что мы «заждались». Здесь людей не часто встретишь. Это большая редкость.

Задумавшись на секунду, добавляю, растянув губы в еще более приторной улыбке (почти такой же, как у него):

– И настоящая удача.

Едва я это говорю, улыбка парня напрочь стирается.

Даже жутко.

От прежнего дружелюбия не осталось и следа. Его пустой взгляд скользит с меня на Калеба, который от нервов уже едва ли не в бараний рог скрутил отцовскую сеть.

Руки падают, более не желая никого обнимать.

Обернувшись туда, откуда вышел, бесстрастно бросает:

– Порядок, пап. Это люди.

СТЭН

Я лишился родителей девятнадцать лет назад.

Как говорит папа, мне тогда было чуть больше полугода.

Это было в Убежище. Та самая Бойня, о которой знают почти все Выжившие, даже которые лично там не присутствовали. Двухлетний загон, закончившийся мясорубкой.

Там погибла моя мать, спасая

(..я вижу, как джейн едва успевает чуть повернуться, когда пуля, предназначавшаяся стену, угождает в нее..)

мне жизнь.

Отец (биологический) и еще пара людей, включая папу, выжили.

Выжили после Бойни.

Но дожили до этих дней лишь мы с папой Руби.

Руби заменил мне отца. Хотя, не заменил, а считай стал им. Я был совсем младенцем и совершенно ничего не помню о своих родителях, чтобы их заменять.

Однако, это не значит, что я ничего не знаю о них.

Напротив. С самого своего детства, сколько себя помню, папа никогда не гнушался рассказывать мне о моих настоящих родителях. Все, что только знает сам.

Об их забавном знакомстве, ставшем достоянием убежища, об их смешных и романтических взаимодействиях.

..откуда ты столько знаешь о них? – спрашиваю.

Мне девять.