Новый Нечистый из Самого Пекла

Умирали в ту пору и другие, но никто не умирал так страшно, как Йоозу из Самого Пекла. Ни Юрка, ни Юла, ни кто другой не мог взять в толк, почему человеку суждена именно такая кончина. «Помер бы, как и все смертные, или жил бы себе дольше», – думали люди. К тому же Йоозу словно рожден был для такой трущобы, как Пекло: он был спокоен и молчалив, скромен и робок, и больше всего на свете любил работать. Зачем же такого парня бог так рано отозвал из Пекла на небеса? В том, что Йоозу попал на небо, не сомневались ни Юрка, ни Юла: ведь если такому тихому и смиренному человеку не попасть в царство божие, то кому же еще туда попадать? Понадобилось немало времени, чтобы обитатели Пекла смогли правильно объяснить смерть своего сына.

– Не иначе, как милость божья, – решила Юла.

– Должно быть, – молвил Юрка.

Что поделаешь, божьей милости приходилось повиноваться. Однако это было тем труднее, что ни один из оставшихся ребят не походил на Йоозу. Всем им чего-то хотелось, всех их куда-то тянуло, Йоозу один довольствовался тем, что было в Пекле. Так что смерть старшего сына явилась для Юрки с Юлой ударом судьбы, от которого им вовек не пришлось бы оправиться, не случись вскоре других тревожных событий, отвлекших их внимание и таким образом смягчивших горе.

К Антсу вернулся из-за границы сын, познавший там, по словам отца, все премудрости мира. Он привез с собой двух школьных друзей. Отдыхая, они забавлялись охотой, ловили рыбу и раков. Особенно привлекала их ловля раков, – потому, наверно, что происходила она по ночам. Друзья сидели у костра, болтали и балагурили, смеялись и пели песни – как правило, на чужом языке, что придавало увеселениям особую прелесть. Судя по крикам, гиканью и револьверным выстрелам, весельчаки, сидя у огня, не забывали промочить глотку.

Однако гульба эта продолжалась недолго. Вскоре из лесу исчезли охотники, смолкли ружейные выстрелы, на реке перестали с шумом и гамом ловить раков. И вот до Пекла дошла весть: во время ловли молодой Антс утонул в речке, молодой Антс и с ним вместе некая молодая барынька.

– Брешут, – сказал Юрка, – в речке воды-то – только лягушкам плавать впору, да и…

– Не говори, – возразила Юла. – Там и глубокие места есть, и раньше люди тонули.

– Впотьмах или с пьяной головы.

– То-то и я говорю.

– Где же другие были, что…

– Тоже напились…

– Ну, коли пьяные, тогда конечно.

Позднее выяснилось, что несчастье случилось в ту ночь, когда Куста после долгого перерыва пришел домой проведать, как живут в Самом Пекле. Он долго, подробно рассказывал, когда и как вернулся молодой Антс, кого привез с собой и чем они занимались. Поразмыслив обо всем этом, Юла не выдержала и, чтобы полегчало на сердце, сказала Юрке:

– Какое счастье, что Куста у нас был в ту пору, как с Антсом беда приключилась.

– Почему счастье? – не понял Юрка.

– Иначе кто его знает, может и он…

– Что он? – спросил Юрка, все больше недоумевая.

– Ну, могли бы еще подумать, что…

– Что подумать?

– Ну, что Куста прикончил молодого Антса.

– Старуха, придержи язык!

– Чего там придержать? Сам ведь говорил, когда с Майей беда случилась: «Знать бы кто – шею бы свернул». Почему б Куста не мог?

– Говорил он, что ли?

– Стала бы я попусту болтать.

– Значит, у Майи с молодым Антсом было…

– Выходит, что так. Он золотые часы носил и брелок на цепочке, вот почему. Обещал замуж взять, если, мол, сделает себе, чтоб ничего не было.

– А я и знать не знал!

– Не смогла я тебе сказать, боялась; думала: до молодого не доберешься, чего доброго старику шею свернешь.

– И свернул бы.

– Вот видишь, я хорошо сделала, что не разболтала. Нынче молодой, слава богу, получил по заслугам, и у меня на душе легче стало, – теперь ни тебе, ни Кусте нечего больше делать.

– Пожалуй, нечего.

Так беседовали Юрка с Юлой, услышав о смерти молодого Антса. Они были удовлетворены. То, что вместе с Антсом утонула какая-то женщина, их не трогало: была она чужая, слышали они о ней в первый и, может быть, в последний раз. Мало ли чужих людей тонет или гибнет иным образом, мыслимо ли всех их примечать или интересоваться ими?

Нашлись, однако, люди, которых взволновала не только кончина молодого Антса, но и смерть молодой женщины. Подумать – сразу две смерти! Для некоторых такая гибель явилась знамением светопреставления. Она словно предупреждала мужчин и женщин о том, что грядет вечно великое и непонятное, от чего нигде нет спасения. Будь ты мужчина или женщина, молод или стар, богат или беден, – бог всегда волен утопить тебя, как котенка в помойном ведре. В самом деле, место, где погиб молодой Антс со своей подружкой, было для человека никак не больше, чем помойное ведро для котенка.