Новый Нечистый из Самого Пекла

Об исключительности всего происшедшего говорило еще одно обстоятельство. Исследуя рану на Юркиной голове, врач обнаружил в его густых волосах некие бугорки, напоминавшие небольшие рожки. Тут снова всплыла наружу вся история с изучением Юркиного черепа, случившаяся несколько десятков лет тому назад и доказавшая, что в результате травмы на голове у Юрки образовалась костная мозоль. Нынче, однако, никто уж не верил в заключение специалистов, да и не очень им интересовались. Люди были уверены, что Юрка – Нечистый. Этим же объясняли его силу и дородность, ибо испокон веков бог установил размеры для Нечистого, воплощенного на земле в человека: он должен быть не выше стога сена в пять возов и не меньше обыкновенного клопа. Насколько люди смогли припомнить, Юрка в своей земной жизни не нарушал этих условий. Однако никто не хотел верить, что он при жизни был той самой громадиной, какая покоилась сейчас на земле, тронутая огнем. Открытым оставался вопрос, в какой степени Юрка мог уменьшаться, – и тут достоверным было одно: в первую же ночь после Юркиной смерти многие видели какого-то странного крохотного зверька – черного, с длинным хвостом. Никто не сомневался, что зверек этот был вовсе не зверь, а покойный Юрка.

Все вышесказанное подкреплялось также следующим фактом: когда пришло время похоронить Юрку, оказалось, что его даже не во что одеть. Лохмотья, надетые на нем при жизни, погибли в огне. В усадьбе Пекло тоже ничего не было, кроме кучки золы.

– Упаси боже! – воскликнули все в один голос. – Настоящий человек не может быть гол как сокол. Настоящий человек хоть украдет что-нибудь, уж если ему лень заработать.

В конце концов после Юркиной смерти в его хозяйстве отыскались две молодые овечки, подсвинок, две курицы, петух, кошка и ребенок. Чтобы собрать денег на похороны, пришлось продать скотину, кур и петуха. Продали бы и ребенка с кошкой, да никто их не брал, потому что кошка была избалована, а ребенок оказался девочкой, – ну что с ними делать? Даже даром никто не захотел взять их, – так они и остались там, где были, – у соседа Петера и его жены.

Гробом послужил Юрке ящик, сколоченный из нестроганых досок, туда Юрку и положили в чем он был, только жена Петера дала кусок холста на саван. Однако люди сочли, что для Нечистого это слишком хорошее покрывало, и заменили холст лохмотьями. Так, в лохмотьях, и лег Юрка в ящик.

Оставалось разрешить еще два существенных вопроса: где похоронить Юрку и кто предаст его земле? Вначале взяло верх общее мнение, что Юрку ни в коем случае нельзя хоронить в освященной земле, то есть на кладбище, а надо захоронить за оградой. Нашлись даже такие головы, по мнению которых не стоило возить тело на кладбище, а проще и вернее всего выкопать яму здесь же, на Антсовой земле, да и свалить туда Юрку.

Но тут за Юрку вступились женщины. Нет, мол, никаких причин обращаться с ним как со скотиной, да еще потому лишь, что он был сильнее тех, кто его сейчас хоронит. Будь Юрка даже самим Нечистым, он явился на землю не сам по себе, а по божьему велению. Доказательства тому есть: Юрка ходил к причастию и все такое. Жил он, как живут все крещеные люди, а поэтому и хоронить его нужно не за оградой, а на самом кладбище. Если же пастор будет чинить препятствия, то…

Но пастор не стал чинить никаких препятствий, – ведь Юрка был не самоубийца, а лишь жертва пожара.

– Разве господин пастор не помнит, что Юрка не хотел попасть в царство небесное? Как же можно хоронить его в освященной земле? – спросил церковный староста.

– Юрка всегда говорил о своем желании обрести блаженство, этого вполне достаточно, – ответил пастор.

– Но ведь он стремился к блаженству ради того, чтобы и в грядущем содержать преисподнюю.

– Ну что же, возлюбленная душа, ведь ад сотворен по воле божьей.

– Ну, а если Юрка все-таки был Нечистый, как он и сам верил и как показывали многие приметы? Что же тогда делать?

– На это, возлюбленная душа, я только одно могу сказать: не противьтесь провидению божию. Если бог счел нужным вочеловечить черта и послать его на землю, как некогда он послал сына своего, то нам, смертным, не пристало судить о том. Нам надлежит только проверить себя до самой глубины души, до печенок: не поступили ли мы с живым чертом столь же неразумно, как в свое время с сыном божиим? Вернее следовало бы сказать так: Юрка верил, что он Нечистый; и настолько тверда была его вера, что ни я, ни кто-либо другой не мог ее поколебать. Разве здесь мы не усматриваем неисповедимого промысла божия: по воле его суеверие оказалось крепче истинной веры. Мы горы могли бы сдвинуть с места, если бы наша вера была такой же непоколебимой, как Юркино суеверие. А посему, возлюбленная душа, у Юрки, у этого Нечистого из Самого Пекла, мы все должны учиться тому, как веровать слепо, не рассуждая и не размышляя, словно мы дети. Хотя Юрку и обуревали суеверия, он был воистину ребенком, пребывавшим в нашей вере.