Новый перевал

В жизни маленького народа совершились сказочные перемены. Никогда не знавшие сельского хозяйства удэгейцы научились обрабатывать землю. Теперь в лесной глуши поселился украинский подсолнух, растут помидоры, кавказская фасоль, муромские огурцы. Удэгейцы знают, как обращаться с домашними животными. А ведь еще не так давно доярка в их представлении была смелой женщиной, потому что не боялась рогатого зверя. Правда, новое отвоевывает почву в столкновении с пережитками старого быта. Достаточно заглянуть хотя бы в этот берестяной балаган, что приютился рядом с избой охотника Дасамбу. Это его балаган. Зачем он ему? Из щелей, из приоткрытой двери просачивается на улицу дым. Я вспомнила, как однажды хотела укрыться в таком шалаше от дождя. Страшный ливень застал меня на колхозных огородах. И вот в поисках убежища я вбежала в берестяной балаган, но и пяти минут не смогла пробыть в нем и, задыхаясь от дыма, выскочила на улицу. Старухи, сидевшие там, хохотали мне вслед. По старой привычке они спасались от мошки дымом, разложив в шалаше костер. Точно так же Лидия Николаевна сейчас отпрянула назад, едва мы очутились с ней в дымном убежище Дасамбу. Хозяин сидел перед костром на берестяной подстилке и выстругивал черенок кривого охотничьего ножа — афили.

— Да как у вас хватает терпения? — воскликнула Мисюра, когда мы попросили хозяина выйти на улицу.

Старик провел нас в избу. Здесь было прохладно и чисто. По белым занавескам на окнах, по фронтовым фотографиям, развешанным на стенах, по тому, как выглядел передний угол избы, где стояла железная кровать, заправленная по-солдатски, не трудно было догадаться, это этот новый порядок в доме наводился не без участия сына.

— Где же Алексей?

Говоря о сыне, Дасамбу оживился. Он стал рассказывать, что Алексей пришел с фронта «немножко раненный», но что теперь поправился и даже может охотиться, а сегодня ушел «в колхозную пашню». В этот день многие колхозники были заняты прополкой общественных посевов, расположенных в семи километрах отсюда. Мы обошли почти все село.

На крыльце с лопатой в руках стоял Вадим Григорьевич Андреев в сером фартуке. Это был заведующий школой, старый учитель, с которым я познакомилась еще во время войны. Дело было зимой. Я возвращалась из Гвасюгов. Хор уже давно сковало льдами. Но кое-где в разливах темнела вода. Навстречу мне по узкой тропе двигались две подводы. Лошади с трудом тащили нагруженные сани. В санях, укутанные до бровей, сидели ребятишки. Рядом с ними шагали пожилые мужчина и женщина. Я остановилась, чтобы узнать, откуда они, кто такие. Оказалось, что это был новый заведующий школой Андреев и его жена — учительница. Они переселялись в Гвасюги, сменив Анатолия Масликова, ушедшего в армию.

— Когда-то я сам напутствовал Анатолия, — заявил Андреев. — Он ведь был моим учеником. А теперь мне пришлось заменить Масликова. Вот как бывает в жизни…

Вадим Григорьевич работал здесь уже шесть лет. За эти годы двое старших его детей окончили семилетку и уехали учиться в город, а двое меньших подросли и тоже сели за парты, светлоголовые, синеглазые, рядом со своими смуглыми сверстниками. Я спросила, сколько теперь учителей в селе.

— Шесть человек. И все-таки нам не хватает хорошего математика. — Андреев задумался, опершись на лопату. — Сейчас вот ремонт заканчиваем. Сами все делаем. Видите, сколько помощников? — Он кивнул на ребят, подносивших кирпичи. — Я тут печником заделался. Печника-то нет. А кирпич у нас теперь свой. Наверное, видели завод?

Андреев сошел с крыльца и проводил нас до клуба.

— Ha-днях будем пионерский лагерь открывать. Жаль, что вы уедете, — продолжал он на ходу. — А может быть, задержитесь здесь? Вода ведь большая.

Около кирпичного завода женщины попарно таскали на носилках кирпичи и укладывали их под дощатым навесом. Удзали, недавно демобилизованный из армии, засучив по локоть рукава, размешивал глину. От школы с ведрами бежали девушки в забрызганных известью халатах. И ребятишки, впервые за эти дни оставив в покое волейбол, помогали старшим приводить в порядок школьное здание. По дороге в детские ясли нам встретился молодой удэгеец в пограничной фуражке. Он шел к берегу, неся в руках весла. Я узнала Батули, после того как он поздоровался издалека.

— Багдыфи! Принимайте меня в вашу экспедицию, — заговорил он не останавливаясь. — Как думаете, можно?

— Отчего же нельзя? Конечно, можно.

Заведующая детскими яслями Зоя Кимонко, круглолицая симпатичная женщина в белом халате, с материнской нежностью наблюдала, как няня учила ходить смуглолицего, черноволосого ребенка. Старшие дети сидели за столиками в ожидании обеда.

— Видишь, какая у нас армия? — засмеялась Зоя. — Игрушек вот маловато. В городе, наверно, есть хорошие игрушки?

Зоя Кимонко раньше заведовала почтовым отделением. Я познакомилась с ней впервые в Переяславке, в райкоме партии. Это было еще во время войны.