Новый порядок

— Ну, знаете, господа! Это уже переходит все границы! — наконец взорвалась Элизабет. — Сначала вы мне Морочите голову своими проблемами, а потом предлагаете ехать в эту ужасную страну. Что я там должна делать? Шпионить или убить кого-нибудь? Какого черта ЦРУ вообще нужно от меня? Я что, похожа на Мату Хари или агента 007?

— Вы гораздо лучше их, Элизабет, — с мягкой улыбкой произнес Сампрас. — Ни Мата Хари, ни Джеймс Бонд не продержались бы в нынешней России и одного дня. Их просто вздернули бы на первом попавшемся суку с табличкой на груди: «Смерть американским и сионистским шпионам!».

— А что помешает русским накинуть петлю на мою шею?

— Вы — русская, Лиз, — глядя прямо в глаза молодой женщине, медленно выговорил Сампрас. — А кроме того, мы предпримем все возможное, чтобы этого не случилось.

— Что? Что вы сказали? — опешившая от неожиданности журналистка никак не могла подобрать нужные слова. — Да вы с ума сошли! Я — американка, подданная великой свободной страны!

— Конечно, Элизабет, — слегка поморщившись, перебил ее Салливан. — Это очевидный факт, и никто не собирается его отрицать. Стив имел в виду совсем другое, а именно — что вы являетесь американкой русских кровей. Ваши родители — выходцы из семей русских эмигрантов, и в ваших жилах течет голубая кровь древних аристократических фамилий. Ваша фамилия до замужества — Воронцова?

Колхауэр несколько удивленно кивнула.

— Имя Элизабет соответствует русскому женскому имени Елизавета. Елизавета Воронцова, обаятельная и умная представительница древнего русского рода. Вы, кажется, неплохо говорите по-русски, Элизабет?

— Не настолько хорошо, чтобы русские не могли узнать во мне иностранку. В детстве я постоянно слышала русскую речь. К бабушке по отцовской линии частенько приходили друзья из старых эмигрантских кругов. Лет пятнадцать назад бабушка умерла, и мои родители постепенно отошли от русского окружения, а я получила чисто американское воспитание. Признаться, я не испытываю ностальгии по России. Для меня там все чужое, совсем не похожее на то, о чем вспоминали мои дедушки и бабушки. Тем более что они и сами почти ничего не помнили из прежней жизни в России, откуда их вывезли в младенческом возрасте. Я все еще не понимаю, во что вы пытаетесь меня втянуть?

— Ну что ж, настала пора раскрыть карты. Салливан откинулся в кресле и испытующе посмотрел на Колхауэр.

— Миссис Колхауэр, должен вас предупредить, что начиная с этой минуты все услышанное вами здесь должно остаться между нами, независимо от того, скажете вы «да» или «нет». Я прошу вас считать разговор конфиденциальным, в высшей степени секретным. Его разглашение чревато опасными последствиями не только для отдельных людей, но и для всего нашего государства.

Убедившись, что журналистка прониклась сознанием важности предстоящего разговора, Салливан продолжил:

— Когда мы рассказывали вам о наступившем глубоком кризисе, мы сознательно упустили самое важное для понимания его причин и возможных последствий. Дело в гом, Элизабет, что урок не пошел впрок ни нашему государству, ни тем людям, что стоят у кормила. Причины кризиса были определены неверно, и сделанные выводы, как результат, ошибочны.

Группа людей — а среди них есть известные ученые, политики и бизнесмены — пришла к выводу, что нынешняя силовая политика США, накладываясь на небывалый по остроте мировой кризис, ведет нас к катастрофе. По расчетам наших аналитиков, у человечества осталось крайне мало средств и времени, чтобы предотвратить ее или по крайней мере смягчить последствия.

— Вы что, предлагаете участвовать в заговоре? — с иронией произнесла женщина.

— Если вам нравится такое определение, можете называть нашу затею именно так. Пока что мы действуем в Рамках законов и Конституции. В какой-то степени это действительно можно назвать заговором: заговором здравого смысла против агрессивной тупости. В наши планы, во всяком случае пока, не входит свержение нынешней администрации, но мы допускаем и такой поворот событий. Если во имя спасения Америки и всего мира потребуется пойти на такой шаг — мы не будем колебаться ни секунды.

— Послушайте, Макс… А не сгущаете ли вы краски? Нарисованная вами картина слишком смахивает на некое преддверие конца света.

— Вы недалеки от истины, оценивая ситуацию именно таким образом. Поверьте, Элизабет, я человек совершенно далекий от религии и ее древних мифов, хотя мои родители и были глубоко верующими людьми.

Салливан вымученно улыбнулся, но его глаза оставались холодными.

— То, что сейчас происходит в мире, можно трактовать как наступление всех сил ада на хрупкую человеческую цивилизацию. Сейчас мы наблюдаем не борьбу идеологий и политических режимов, а, говоря высоким стилем, схватку сил Тьмы и Света.

— И какую роль в этой схватке предстоит сыграть мне? — в голосе журналистки больше не слышалось иронии.