Новый порядок (Часть II)

Перебравшись на материк, Телль и Болен несколько лет все же насладятся спокойной жизнью. Но именно там они заведут знакомства и наберутся идей, которые полностью перевернут все.

А в пятидесятых годах с Островов на материк придет революция и освободительная борьба колоний против владычества и гнета ландрийской метрополии. На сей раз Эрих Телль в стороне не останется. Этот опыт ему впоследствии сильно пригодится.

Для многих в Салиде он станет национальным героем, именем которого назовут несколько городов и целую страну. Он сможет стать президентом или доживать свой век, ни в чем не нуждаясь, но предпочтет вернуться в Ландрию, где и останется навсегда.

Эльза Болен ни на минуту не покинет его до самой его смерти.

XII

Барон Зигфрид Фернканте, прожив отмеренный ему Господом Единым Вседержителем семьдесят один год, тихо и мирно скончается в своей постели в конце тридцать седьмого. Несмотря на уход великого мыслителя, его философия, идеология и дело критики революционных идей продолжат жить и лягут в основу политического движения с множеством ответвлений, которое станет известно под названием «Небесный Союз» и внесет ощутимый вклад в судьбу Империи.

Его дочь, Елена Фернканте, дожив до семнадцати лет, выйдет, как и планировалось еще до ее рождения, замуж за родовитого дворянина, блестящего офицера и героя не одной из предстоящих войн. Однако брак Елене счастья не принесет, и она будет искать утешения на столичных балах и в объятьях многочисленных любовников и скончается от родильной горячки, не дожив до двадцатипятилетия всего нескольких дней, не исповедавшись во грехах и не признавшись, от кого в точности ребенок. Супруг Елены, будучи человеком благородным, признает сына и воспитает его в строгих представлениях о долге и чести.

Вторая же дочь, Клара, в девятнадцать лет закончит с отличием пансионат для благородных девиц. Возможно, ее ждала бы участь сестры и потеря на страницах истории, но Клара выберет иной путь.

Биографы утверждали, что девица попала под влияние осуждаемого в те годы, но набирающего популярность молодежного движения, особенно среди так называемой «золотой» молодежи, яростно отрицающей принадлежность к своему кругу и сословию и вместо праздности жизни тянущейся к учебе. Клара отказалась от своей фамилии и, не будучи зачисленной, прослушала курс лекций по юриспруденции в Анрийском колледже, где была замечена профессором фон Бюлау, который поспособствовал ее дальнейшему образованию в Нойенортском университете, а затем станет первой женщиной, получившей диплом в столичном Университете Фалькенбургов, основанном кайзером Людвигом Справедливым.

Ее примеру последуют многие, а сама Клара Ферн станет символом и негласным лидером общественного и политического движения, которое войдет в историю под названием «Шесть Ка».

Однажды Кларе Ферн и Эриху Теллю суждено будет встретиться.

XIII

— Слышь, Лысый, — пробубнил Меркатц, раскуривая сигару, — кажись, это знак.

— Знак-хуяк, — вторил Лысый своей со своей неизменной интонацией потерявшегося где-то кретина.

— Во-во, еще какой, — угрюмо покивал Меркатц и передал приятелю сигару. Достал из-за уха вторую, сунул в рот и прикурил от не погасшей еще спички. — Мне кажется, наше скорбное люмпен-бытиё жирно так, блядь такая, намекает, что пора нам сменить эту… как там ее… а, во! Классную принадлежность, ага.

— А как мы без нее? — забеспокоился Лысый.

— Кого? — не понял Меркатц. — Да, — махнул он рукой, — обойдемся как-нибудь. Не слыхал, что ли, что это самое сознание не принадлежит этой самой классности?

— Не-а, — потряс лысой башкой великан. — А как это?

Меркатц затянулся.

— Ну смотри, — наконец-то решился он сформулировать то, что где-то от кого-то слышал, но не помнил точно, от кого и где. — Вот ты дурак.

— Ну.

— Так это потому, что умные тебя таким сделали. А так-то ты и сам умный. Понял?

— А как мне в натуре стать умным? — почесал лысину великан.

Меркатц растерялся — так далеко теорию он не знал, но падать в грязь лицом было несподручно.

— А надо всех умных сделать дураками, весь ум поделить, а тебя поставить главным. Понял?

— Хе… главным… — мечтательно протянул Лысый.

Меркатц потянул прохладный предрассветный воздух, пропитанный табаком. Слева доносились звуки не затихающей Веселой Бездны.

— Хуль зубы проветривать! — Меркатц встал, потянулся. — Давай-ка с классностью сознания еще и место житейское сменим.

— Э? — Лысый выпустил обильные клубы дыма. — А куда нам идти?

— Да хуй его знает, — искренне признался Меркатц, сунув руки в карманы клетчатых штанов. — Те-то не все ль равно?

Лысый подумал. Встревоженное одутлое лицо покраснело от напряжения.

— А что мы будем есть? — наконец спросил он.

— Не ссы, — подмигнул Меркатц и достал из кармана смятый лист бумаги. — Че поймаем — то и схарчим, — оптимистично заявил он, разворачивая бумагу.

Лысый терпеливо дождался, когда этот процесс кончится, заглянул в лист.

— Не, — громыхнул он, уставившись на портрет какого-то мужчины, — я людей кушать не буду. Я курочку больше люблю.