Новый призыв

Жатва рабов проходила четыре раза в год, благодаря естественному накоплению ОС в накопителях сердца арены. Малый призыв гладиаторов запускался сам. Молодые гноллы, убив гладиатора оружием системы, получали интерфейс и проходили, тем самым, инициализацию взросления, становясь полноправными воинами. За год клан, кроме инициализации воинов ещё захватывал рабов для семей. Пленённые гладиаторы, лишившиеся статуса игрока, становились отличными рабами для жертвоприношений и межмировой торговли. Рабы — это товар, на который практически никогда не падает спрос. А древний остров позволял безнаказанно захватывать представителей различных рас, которые, порой, очень ценились на невольничьих рынках. После четырёх призывов остров передавался другому клану — держателю священного оружия и члену Совета гноллов.

Из-за коридора послышался шум. Тяжёлый удар — и дверь с глухим грохотом распахнулась. Тишину комнаты нарушил влетевший с выпученными глазами и широко распахнутой пастью дежурный охраны. Увидев старейшину, он резко согнулся в глубоком поклоне, боясь поднять от пола глаза и с трудом сдерживая вырывающиеся из пасти хрипы.

— Говори. — Потребовал старик, уставившись в спину дежурного пронзительным взглядом. — Ну!

— Старейшина! Тревога! Пылает сигнальный костёр южного сторожевого поста! Я готов выполнить любой Ваш приказ!

Старейшина отложил перо и медленно встал из-за стола.

— Срочно! — его глаза заблестели, отражая в себе пламя свечи.

— Трубите тревогу! Поднять железный отряд и командира Росция. Пусть срочно выступает на помощь касику Криспу. Немедленно! — кулак старейшины грохнул об крышку стола.

Дежурный попятился из комнаты, не поднимая глаз, и лишь только оказался в коридоре, стремглав бросился на улицу исполнять волю старейшины. За ним медленно затворилась дверь, а сам старейшина остался в тишине. Он медленно опустился обратно на стул и сложил лапы в молитвенном жесте.

— Наконец Метса-Палла услышал мои молитвы. Нашелся вор. Как бы не сложилось, честь клана и рода будет восстановлена, и цена не имеет значения.

* * *

Горящее пламя тревожного костра прожигало червоточину в душе касика Криспа. Последние несколько часов под дождем, не жалея ни себя, ни отряд, он гнал обратно. И лишь на рассвете воины ворвались в ворота лагеря. Сердце пропустило удар. Площадка перед поселением была усеяна трупами верных рабочих и молодых бойцов. Враг знал, когда и куда нанести свой подлый удар.

— Проверить всех! Живо! Ну! Выполнять! — прорычал касик и выскочил из седла боевого Вепря. Крисп бросился к дому- от увиденной бойни мутнело сознание. На глаза накатывала кровавая пелена от витающего в воздухе запаха крови. Лапы дрожали, ему хотелось рвать и метать. Крисп рванул в дом. И на всю округу оттуда раздался оглушительный, душераздирающий рёв… — ДОЧЬ!!! — грохотал обезумевший голос.

Касик сидел на коленях, прижимая к себе безжизненный труп. Его единственная дочь, радость и гордость — убита. Обезображена! От её лица ничего не осталось, лишь месиво спёкшейся крови и осколков костей.

Боль, терзающая его душу, была невыносима. Она накатывала волнами и застилала рассудок. Шатаясь из стороны в сторону, разрываемый эмоциями, Крисп на руках вынес на центральную площадь остывший труп дочери. Этой ночью его лишили всего. Воины из его отряда стояли потерянными тенями, боясь шелохнуться.

— Собрать хворост и дрова для огненного погребения! — пророкотал касик своим воинам.

Всё время, пока воины готовили огненное погребение, Крисп не отпускал дочери из своих объятий.

На месте прогоревшего сигнального костра был сложен большой погребальный костер. Огонь рокотал, пожирая древесину и тела павших. Возле погребального костра не было прощальных речей. Тишина и лишь треск сгораемой древесины и мучительный, выжигающий остатки души, запах горелой шерсти и мяса. Этой ночью гноллы лишились не только близких, друзей, родственников, но и чести.

От бликов костра у Криспа слезились глаза, но он неотрывно смотрел в пламя. Разведчики не смогли отследить убийцу, потеряв в лесу его след. Враг давно покинул посёлок, а дождь надежно спрятал его следы. — Человек… это был человек… лысая криворукая обезьяна разрушила его семью… Разрушила весь его мир…

Глаза ничего не видели, но мысли, мысли набатом звучали в голове Касика. — Позор! Позор его роду. Его чести, чести семьи. — дыхание гнолла сбилось. — Нет больше семьи — он её уничтожил! Но моя месть будет страшна. Этот позор не смыть обычной кровью и жизнью. Мне будет мало смерти человека. Эту лысую обезьяну ждет долгая, мучительная кровавая пытка. Я буду истязать его днем и ночью, а в перерывах — лечить, истязать и лечить. Год. Два. Пять. До тех пор, пока не устанет рука калечить это ущербное существо. А она — не устанет!

— Месть!!! — заревел в ярости Крисп — Месть! Месть! Месть! — вторили голоса воинов, разнося громогласный рев по округе.

Глава 9 Отдых